Окно спальни владетеля замка было открыто. Даже не заглянув вовнутрь, Энтони одним махом влетел туда и выпрямился. После яркого дня комната казалась мрачной. Постель графа стояла посередине каменного пола. И тот, кто там лежал, был накрыт с головой. Но не это увидел Энтони в первую очередь. Он, широко открыв глаза, смотрел на Анет, поднимающуюся с невысокого деревянного табурета.

– Ты? Что ты тут делаешь?

Девушка опустила голову и отвернулась.

В дверь постучали. Но молодые люди даже не сдвинулись с места. Из коридора постучали сильнее, громче, настойчивее.

– Открой, – тускло, чужим голосом проговорил Энтони.

Девушка кивнула и пошла к двери.

Энтони не сдвинулся с места.

Анет отодвинула засов. Дверь резко распахнулась и в комнату ворвался де Морс. Жерар сопровождал его, стараясь вежливо держаться сзади.

Не заметив девушку, де Морс первым делом бросился к кровати, отдернул тяжелый бархатный полог и отбросил вышитое покрывало. Граф Амори де Монфор, граф Эврё и Глостерский лежал на своей постели, вытянувшись во весь рост в нарядном платье из шелка и бархата, в том самом, в котором он принимал посланника короля Филиппа. Пальцы его были унизаны тяжелыми перстнями, на груди покоилась тяжелая рыцарская цепь.

– Умер, – тихо проговорил Энтони, едва сдерживая горе.

– И давно. Смотри, виконт, пятна на внутренней части рук, кожа высохла, запах, я же тебе говорил тогда. Его облагородили женскими духами, но я все равно его чувствую.

– Но мы же его видели совсем недавно живым? Он шел, и даже разговаривал…

Де морс быстро повернулся, оглядывая комнату. Увидев девушку, он бросился к ней и успел настигнуть ее раньше, чем та опомнилась. Вырвав из ножен меч, он прижал лезвие к ее шее.

– Остановитесь, шевалье! – воскликнул Энтони. – Она невинна.

– Расскажите это вашему брату, виконт. Отвечай, проклятая ведьма! Как ты убила несчастного графа? И теперь-то уж костер точно согреет твою ледяную душу. И даже не вздумай начать колдовать, мое оружие освещено в церкви святого Киприана, на него не действует твоя магия, ведьма!

– Я никого не убивала, шевалье. Убейте меня и наконец успокойтесь.

– Подождите. Уберите меч в ножны, шевалье. Пока я хозяин в доме моего отца.

Черный рыцарь отступил, опустил меч, но раньше чем убрать его, быстро прошел к двери и закрыв ее, задвинул щеколду.

– Отвечай, проклятая ведьма, что за черное дело ты сотворила с графом?

– Ответь, Анет, – мягко сказал Энтони. – Что случилось с моим братом?

Анет кивнула опущенной головой.

– Граф Амори умер третьего дня, – тихо проговорила девушка. – Он не смог перенести удар. Мне велели поддерживать его тело, пока не уедет посланник французского короля и барон де Руси.

– А потом?

Одновременно вырвалось у обоих рыцарей.

– Они убьют виконта, – еще тише закончила девушка.

– Твоими руками, чертовка?

– Нет, не знаю. Знаю только, что убьют. Они подняли графа Амори со смертельного одра только для того, чтобы эти двое уехали.

– Как подняли с одра. Отвечай? – снова положил руку на рукоять меча шевалье.

– Колдовством, господин рыцарь.

– Кто?

– Мой опекун, Арль Тулонский. Это он все делал. Он сильнее меня.

– Жерар, – совсем другим тоном, в котором звенел металл, приказал виконт. – Беги, разыщи маркиза де Боде и барона де Руси и скажи, что я жду их в покоях графа и прошу о помощи.

– Слушаюсь, монсеньор, – проговорил растерянный Жерар и быстро отперев засов, выскочил за дверь.

– Хм, – только и проговорил шевалье де Морс.

Он быстро прикинул, что виконт сейчас уже не виконт, а почти граф и владетель, и что он точно уже отдаст ему его деньги, и может быть, с прибавкой.

В тот же день маркиз, пользуясь своим правом представителя французского короля, арестовал Арля Тулонского, Раймунда Транкавеля и Агнессу де Ним. Юрист Агнессы и Раймунда готов был оспорить это право на том основании, что вассал английского короля не является в то же время вассалом его сюзерена. Но вооруженная стража барона де Руси и маркиза де Боде не дали ему такой возможности.

Именно в те времена были организованы первые инквизиторские суды, хотя до рождения Томаса де Торквемады оставалось целых сто лет. Это был церковный суд только что учрежденный папой Григорием IХ на юге Франции ради «обнаружение, наказание и предотвращение ересей». И Каркассон-Ситэ притих в ожидании великого инквизитора. Даже гроб с телом владетельного графа не предавали земле в фамильной усыпальнице, ожидая представителя Ватикана.

Энтони не вступил в права наследования. До совершеннолетия ему оставалось четыре месяца, и на это время король Филипп должен был назначить ему опекуна.

Арль Тулонский, Раймунд Транкавель и Агнесса томились в ожидании в одной из башен под охраной неподкупного и честного барона де Руси. Анет, хоть и проходила свидетельницей по делу о колдовстве и убийстве, оставалась свободной.

Де Морс не спешил покинуть город. Он не плохо прижился в замке Кромталь, комната его находилась рядом с комнатой Энтони, и они часто вместе тренировались во внутреннем дворе. А молодой (уже не совсем виконт, но еще не совсем граф) рыцарь, привязчивый по своей натуре, считал его уже своим другом.

Из окна башни, в которой томилась Агнесса де Ним, видно было, как внизу то сражаются, то беседуют два рыцаря. От ярости красавица стала походить на фурию. Такое полное перевоплощение напоминало предание о фее Гуарх – той злобной колдунье, погубившей не одну рыцарскую душу.

Она вспоминала страшное вероломство старого графа де Монфора, гибель ее отца в тюрьме, сдавшегося под рыцарское слово и предательски схваченного графом Симоном. Агнесса молилась в душе Богу и дьяволу – но молитвы о мести были первыми среди ее просьб.

И она пообещала Арлю Тулонскому отдать все, если он поможет ей и в этот раз.

– Вы обещали рассказать историю про ваш шлем, – начал Энтони, отдавая Жерару свой меч. – Почему вы дали тот обет?

Шевалье опустил голову, размышляя. Он все еще опирался на свой длинный меч и думал. Потом выпрямился, отдал и оружие Жерару и показал молодому виконту на крыльцо в тени от навеса.

– Вы уговорите кого угодно, – с усмешкой сказал шевалье, первым садясь на приступок.

– Ну да, меня кузены звали мистером умасливателем, – присаживаясь рядом, усмехнулся Энтони.

– Это вы и есть. Хорошо. Слушайте. Ничего постыдного я не совершил. Я родился и вырос в веселой Шампани, в семье небогатого дворянина дю Мотье. Пока я еще был недорослем, жилось мне легко и весело. А так как я был старшим сыном своего отца, друзья называли меня Кервером – по названию нашего замка. Мы пили