прошептала Краса по-тивердински, — и мы оба знаем, чья в этом вина.Идрис покосился на неё с любопытством.— Ты говоришь по-тивердински? — спросил он уже безо всяких церемоний, но тихо, так, чтобы не было слышно за занавесками.— Было бы чему удивляться. Половина книг по практическому силодвижению написана на нём.

Интерес в глазах Идриса живо сменился настороженностью. Краса поняла, что сболтнула лишнее, и поспешила исправиться:— Подруга, вместе с которой я росла, имеет дар силы. Наставник обучал нас тивердинскому, чтобы она могла читать нужные ей книги, а я — беседовать с иноземными гостями без толмача.— А полянский? Ты его тоже понимаешь? — спросил Идрис на языке Дикого поля.— Конечно. А ещё я свободно говорю на языке высокогорья, — ответила Краса на родном наречии Идриса. — А так же кое-что знаю о ваших обычаях. Например, то, что пить хмельное — корам.— Не мог же я отказаться от угощения, — смущённо буркнул Идрис. — Обидеть того, кто оказал тебе гостеприимство — ещё больший корам.Только теперь Краса заметила красный след у парня на скуле.— Это откуда? — спросила она, нахмурившись.— Вчера ударился, — вздохнул Идрис грустно. — Пустяки.— Ну да, — сказала Краса, не поверив ни единому слову. — И кстати: ты почему так сильно хромаешь?Идрис вдруг смутился ещё сильнее. Но всё же ответил:— С лошади неудачно упал. Давно, четыре круга назад.Краса уставилась на него с возмущением.— У вас что, ни магов, ни нормальных лекарей не водится?— Из-за подобного пустяка не нужно обращаться к лекарю.— Но ведь нога болит, ты хромаешь!— Говори тише, моя госпожа. Те, кто за занавеской, могут подумать, будто я посмел тебя обидеть.Краса быстрым взглядом скользнула по тканым стенам вокруг себя и убавила тон.— Это не правильно. Хочешь, я прикажу мастеру Гардемиру осмотреть тебя?Теперь уже Идрис уставился на Красу с возмущением, почти с испугом.— Ни в коем случае. Воину не пристало жаловаться.«Этот гордый дурень скорее без ноги останется, чем обратится к лекарю, — подумала Краса. — Посмотрю-ка я сама, что с ним не так.» Девушка сосредоточилась, потянулась в мыслях к Идрису, и сразу же поняла, что в теле подруги потоки силы не подвластны ей. Пришлось просто спросить:— Что случилось с твоей ногой? Сломал, да?Идрис неохотно кивнул.— И как лечили?— Мы тогда были в походе. Перетянули плотно, обложили кусками коры — и всё. Но ведь на лошади — не пешком.— Понятно, — сказала Краса хмуро. — Знаешь что, воин? Приходи-ка нынче ночью опять ко мне под окно. Я тебе скину то, что надо прикладывать к больному месту. Смотри, откажешься — обижусь. Придёшь?Идрис неуверенно кивнул. Краса улыбнулась ему спокойно и открыто, взяла с дощечки свёрточек из горского хлеба с сыром и надкусила угощение.

Всё это время сидящие за главным столом приёмного зала внимательно наблюдали за тенями на занавесках. Увидев, как молодые люди, придвинувшись друг к другу, дружно принялись за еду, князь Радогост с удовольствием отметил:— Похоже, наши дети сумели поладить меж собой.Амир без тени улыбки кивнул ему в ответ.

Разбитое зеркало

Вернув княжну в терем, Стина помогла своей воспитаннице переодеться в обыденное и оставила её за рукоделием одну.

Едва затихли на лестнице нянькины шаги, пяльцы с вышивкой были мигом отброшены в сторону, а сама вышивальщица проворно подбежала к двери и закрыла её на засов. После, вернувшись на прежнее место, она опустилась на четвереньки и выдвинула из-под лавки короб с нитками и лоскутами. Но вовсе не рукодельная мелочь понадобилось нынче Красе. Наклонившись пониже, она запустила руку ещё глубже под лавку, нащупала дверцу тайничка, отворила её и вздохнула с облегчением: секретная шкатулка стояла на прежнем месте.

Тайник этот был устроен подругами очень давно. Сперва в нём прятались от нянькиных глаз лакомства, похищенные с поварни, потом — дарёные поклонниками Красы леденцы и дешёвые перстеньки. Позже их место заняли книжки, якобы вредные для девичьей скромности, и тайком умыкнутые из Гардемирова ларя пузырьки с зельями. Их содержимое использовалось девушками для гаданий, а так же изготовления помад, белил и румян. Хранился там так же и приготовленный самой Красой бальзам, которым не раз втихаря лечились ушибы и ссадины, полученные во время детских проказ.

Откупорив коробочку, Краса понюхала её содержимое и горько вздохнула. Снадобье не утратило силы. В бальзам этот было вложено столько старания и целительных чар, что хватило бы вылечить даже нечто более сложное, чем битые коленки или некстати разболевшийся зуб. В пору его изготовления Краса ещё только почуяла в себе пробуждение дара силы и училась тайнам магии со всем наивным рвением новичка. И верила: придёт миг, когда мастер Мерридин станет гордиться тем, что был её первым наставником, а князь Радогост предложит поступить к нему на службу. В самых же смелых своих мечтах она воображала, как однажды сменит на посту старшего мага княжьей охраны собственного отца… Глупые мечты рассыпались прахом из-за одного-единственного не ко времени подслушанного разговора.

В тот вечер Красе случилось слегка задержаться на поварне в обществе одного из своих ухажёров. Ближе к полночи, пробираясь по тёмной галерее к своей светёлке, она заметила, что в читальне горит свет. Тут бы ей прошмыгнуть тихой мышкой мимо да порадоваться, что никто её не заметил, но дурное любопытство заставило подкрасться к двери и осторожно заглянуть внутрь.

В читальне ярко горели свечи. Княжий маг Гардемир и наставник Мерридин, склонившись над каким-то свитком, негромко переговаривались между собой. Прислушавшись к их словам, Краса вдруг поняла, что речь идёт о ней. Отец спросил о чём-то, а наставник ответил, мягко пожав плечами:— Сожалею, друг мой. Уровень способностей у девочки весьма посредственный: внешний силовой поток нестабилен, а внутренний почти полностью расходуется на телесные трансформации. Такое положение дел вполне обычно для оборотня. Однако Краса старательна и прилежна, при должном упорстве она смогла бы освоить искусство трансформации тела на более высоком уровне.— Внешний поток всё же есть, — не то спросил, не то заверил Гардемир.— Да, и притом открывается он в весьма выгодной области тонкого тела, на уровне колодца Прямого знания, так что будь она юношей…— Краса — девушка, и потому всё это не имеет значения, — отозвался Гардемир чуть раздражённо. — Женщины почти никогда не достигают высокого уровня владения потоком, так что нет смысла зря тратить время на