— Насколько тонко?

— Полсантиметра, или четверть дюйма по меркам той эпохи.

— Теперь нарезайте полоски и складывайте в стопку.

— Чтобы поверхность не подсыхала? — спросил он.

— Не беспокойтесь об этом. У нас не то количество.

Он нарезал полоски.

— А теперь самое интересное, — сказала Виктория. — Вот вам старинная штамповка для печенья. Она сделана из древесины самшита, очень прочная и не красится.

— Периода Регентства? — уточнил он.

— Да, — подтвердила Виктория. — Ею начали пользоваться, когда ваша прапрабабушка в пятом поколении была еще ребенком.

Сэм осторожно взял штамповку в руки. Ручка гладкая, а на самом блоке выбита корона и листья по краям. А еще шесть штырей.

— Для чего штыри? — спросил Сэм.

— Для осадки теста, чтобы не пузырилось в духовке, — пояснила девушка.

Сэм опустил штамповку на полоску теста.

— Теперь отрежьте по краю, и печенье готово, — сказала Виктория.

Горка готового печенья росла удивительно быстро. Сэм работал с удовольствием. Виктория раскладывала печенье на противень. Духовка уже была разогрета.

— Десять минут, и печенье готово.

По кухне поплыл аромат выпечки с нотками апельсиновой цедры.

— Мы окунаем печенье в чай, а во времена Регентства его топили в сладком вине на десерт в конце трапезы.

— Не могу поверить, что сам испек печенье под вашим руководством. И что вы используете при выпечке оригинальную антикварную вещицу, — сказал Сэм с придыханием.

Виктория улыбнулась.

— Мне нравится чувствовать связь времен.

У него было сильное подозрение, что она использует историю в качестве защитного щита. Он тоже жил в бешеном городском ритме, чтобы избежать глубоких отношений.

Что, если?..

Он мотнул головой. Нет, она не Оливия. Но откуда ему знать, можно ли ей доверять?

— Хотите я сварю кофе или заказать в кафе?

— С удовольствием выпью приготовленный вами.

Когда кофе был готов, печенье уже остыло. Сэм попробовал.

— Ух ты, вкусно. И апельсин чувствуется. Вышло гораздо лучше, чем я ожидал.

— Мне всегда нравился этот рецепт, — сказала Виктория. — Возможны варианты: например, лимонная цедра или корица, особенно для рождественского печенья. — Она угостила Хамфри кусочком печенья. — Вы хорошо справились, — похвалила она.

— В таком случае можно взглянуть на ваши старинные рецепты?

Виктория прищурилась, словно принимая решение.

— ОК. Но только не трогать страницы руками.

Кожный жир им очень вреден.

— Хорошо, — серьезно пообещал он. Сэм понимал, что Виктория решила поделиться с ним тем, что составляет ее жизнь. Она ему доверилась. Странно, но у него потеплело на душе.

Сначала она показала ему репринтное издание средневековой поварской книги, а затем и оригинальные фолианты. Он уставился на корешок одной книги.

— Ого! Да этому изданию более двухсот пятидесяти лет! — воскликнул он. — Оно из местной библиотеки?

— Нет. Это подарок родителей на мое совершеннолетие, — ответила она.

— Большинство девушек попросили бы ювелирные украшения, — вырвалось у Сэма против воли.

— Я в этом смысле со странностями, — призналась она.

— Нет, — возразил Сэм. — Вы не странная. Вы просто другая. — Чем больше времени он проводил с Викторией, тем сильнее она его интриговала. Она не похожа ни на одну из его девушек. И если бы Николь не постучала утром в дверь кабинета, Сэм поцеловал бы ее.

Ему и теперь чертовски этого хотелось. Но он совсем не хотел пускать Викторию Гамильтон в свою душу.

Чтобы как-то отвлечься, Сэм принялся рассматривать фотографии на каминной полке. Виктория с родителями и Лиззи. На выпускном вечере с другой девушкой.

— Кто это?

— Моя лучшая подруга Джэз.

Историк еды, вспомнил он. На фото Виктория улыбалась и выглядела расслабленной. И волосы были распущены.

— Вы распустите волосы на бал?

— Женщины той эпохи по торжественным случаям делали высокие прически и украшали волосы цветами или драгоценностями, — ответила Виктория. — Я причешусь в подобном стиле.

Сэм был уверен, что Виктория будет выглядеть ошеломительно.

— Вы закончили с кофе? — спросила она. — Скоро придут посетители, а нам надо успеть угостить всех вашим печеньем.

Сэм понял, что она чувствует себя с ним неловко в домашней обстановке. Ей хочется держать его на расстоянии. Что ж, тем лучше для него.

Как и ожидалось, все смотрители были в полном восторге от печенья. И родители Виктории тоже.

Сэм решил угостить печеньем всех, с кем они вели переговоры на этой неделе по поводу рождественского бала. Он буквально купался в комплиментах.

— Могу стать официальным изготовителем печенья для бала, — предложил он. — В меню печенье можно назвать «Чудо от Уиверби».

Виктория застонала.

— Боже, я породила чудовище. — Виктория закатила глаза.

— Отцу настолько понравилось вчера печенье, что он захотел побеседовать с вами и выяснить, что вы сделали с его сыном.

Виктория рассмеялась.

— Вы просто невыносимы.

На следующий день они отправились в Лондон. Джэз немедленно прониклась к Сэму симпатией. Он и ее угостил печеньем.

— Выпечено по рецепту, существовавшему двести пятьдесят лет назад, и с помощью инструмента моей прапрабабушки в пятом поколении, выражаясь фигурально, — горделиво сказал он, хлопая длиннющими ресницами.

— Я сварю кофе. — Джэз откусила кусочек. — О, похоже, у меня есть еще кандидат на семинар по исторической кулинарии. Второкурсники уже спрашивают, будет ли бал на будущий год, Тори. Так они завидуют нынешнему третьему курсу, — сказала Джэз. — А третьекурсники вне себя от восторга, что будут готовить исторический ужин и к тому же жить в Чивертон-Холле.

— Я не смогу заплатить им за работу, — ответила Виктория, — но хотя бы предоставлю завтрак и ночевку.

— Для них главное — опыт. Они все сейчас работают над меню. Предложений море.

— Я рада, что они внесут свою лепту.

— Пока я выбрала шесть вариантов, — сказала Джэз, протягивая подруге увесистую папку. — Большинство гостей бала наверняка поклонники Джейн Остин, поэтому нужно непременно включить в меню белый суп.

— Что это за блюдо? — спросил Сэм.