– Отлично, я как раз собирался поговорить с тобой про вчера, – говорю я Кристоферу. – Это насчет Джо. Мне кажется, ты все напутал.

Дирак тем временем вытирает гной рукавом белой рубашки, а Кевин таращится на свои шнурки, будто к ним привязали купюру в десять фунтов. Их совершенно не волнует, что Кристофер хватает мой портфель и кидает через забор.

– Нет, это ты напутал, – шепчет Кристофер. – Я не говорил, что мне нравится Джо.

Вот, он сам признался! Я ни слова не сказал о том, будто ему нравится Джо. Все, что я сказал, было: «Мне кажется, ты все напутал». Я улыбаюсь уголками рта, и это моя ошибка: Кристофер словно с ума сходит. Он хватает меня за руку и крутит, как барабан стиральной машинки. Потом без предупреждения разжимает пальцы.

5… 4… 3… 2… 1… Запуск. Дэниел Хоуп превращается в ракету.

Когда звенит звонок, Кристофер бросает на меня взгляд – я лежу на своей посадочной площадке в зарослях кустов, – поднимает мой рюкзак и уходит, насвистывая, словно ему море по колено. А я дую себе на пальцы и моргаю: что-то в глаз попало.

Начинается урок, и я все еще в замешательстве: Кристофер игнорирует меня. Рюкзак вернулся на мою парту. Время от времени я бросаю взгляд в сторону друга, но он смотрит сквозь меня, будто я – призрак человека-невидимки. Возможно, я недооценил силу его страсти к Джо. Я попытаюсь с ним помириться и на сей раз не буду упоминать обо всей этой истории в присутствии Кевина Каммингса. Может, именно здесь я совершил ошибку?

– Итак, – говорит мисс Парфитт, – перейдем сразу к домашнему заданию. Вам было нужно принести предмет и подготовить рассказ о нем. Первым пойдет… – Мисс Парфитт ходит между партами, и блузка ее надувается, как парус на галеоне. – Кристофер! Встань.

Кристофер отодвигает стул и достает из кармана часы. Он держит их перед собой так, чтобы класс мог хорошенько разглядеть. Все взгляды прикованы к нему. Дальше Кристофер говорит, что часы эти ему подарил отец. Он разражается потрясающей речью о том, что этот предмет символизирует их жизнь и мимолетные мгновения.

– Если приглядеться, – объявляет он, – вы увидите маленький циферблат, показывающий солнце днем и звезды ночью.

Все охают и ахают – все, за исключением Кевина Каммингса, который что-то мычит и елозит на стуле. Мисс Парфитт берет часы и внимательно их изучает, а потом пускает предмет по партам. Когда очередь доходит до меня, я перекатываю часы между пальцами и вглядываюсь в солнышко на циферблате. Жаль, что папа не купил мне ничего такого же клевого. Я задеваю ногой рюкзак и сглатываю. Я же принес Судьбу. Прошлой ночью чуть с ума не сошел, пытаясь придумать, что же прихватить в класс. В итоге решил, что принесу модель планет, и уснул, совершенно изможденный. Наутро оказалось, что с модели осыпались последние планеты и их сжевал Чарлз Скаллибоунс. Мне остались лишь веревка и кучка блевотины. Итак, я закинул в рюкзак медведя и прочел молитву – я просил о том, чтобы очередь на уроке до меня не дошла.

Речь Кристофера подходит к триумфальному концу, и я перестаю дышать.

– Папа говорит, что я для него – целый мир.

Бадумц! Кристофер ударяет в невидимые тарелки. Теперь-то он всех за пояс заткнул. Класс разражается аплодисментами, и по лицу Кристофера расплывается широкая улыбка.

– Выкуси, – беззвучно произносит он, глядя прямо на меня.

– Да, это и правда особенный подарок, – говорит мисс Парфитт. – Спасибо, Кристофер. Следующим будет…

Я вжимаюсь в стул и притворяюсь, что внимательно изучаю ручку. Шариковые ручки так занимательны. Я читал где-то, что каждый год около ста человек умирают, подавившись ручкой. Чернил в одной ручке хватает на восемь километров текста.

– Дэниел. Поднимайся.

Мой отвлекающий маневр с шариковой ручкой не ввел в заблуждение мисс Парфитт. Конечно, мне надо было применить вместо этого тактику «смотри учителю прямо в глаза», и тогда она бы выбрала кого-нибудь другого. Только учтите, что с мисс Парфитт это не всегда срабатывает: иногда, сколько ни гляди на нее, она все равно выберет тебя. Мораль истории такова: учителя не перемудришь.

Я кладу рюкзак на парту, роюсь в нем, и щеки мои пламенеют. Двадцать секунд спустя я все еще не нашел Судьбу. Мисс Парфитт стучит носком туфли по ножке моей парты. Затем, отчаявшись, издает долгий вдох.

Я гляжу на нее щенячьим взглядом и говорю:

– Оно пропало.

– Хм… – Туфля быстрее отбивает ритм, и мисс Парфитт готовится одарить меня Суровым Взглядом. – А ты точно его принес? Ты как следует посмотрел?

Конечно, я как следует посмотрел. Даже будь у меня бинокль, медведь в рюкзаке от этого не появился бы. Я слышу чье-то сдавленное хихиканье и с удивлением оборачиваюсь. Кристофер закрывает рот рукой и изо всех сил делает вид, что чуть не лопается от смеха. Конечно же это он. Кто же еще? Когда он утром схватил мой рюкзак, то, наверное, вынул оттуда моего мишку. Я бросаю на него самый гневный взгляд, на какой способен, но он не замечает: слишком занят тем, что изучает книжный шкаф у доски. Все остальные смотрят туда же. Кевин Салим показывает куда-то пальцем и смеется. Иногда ваше тело подает вам сигналы о надвигающейся опасности; именно это и происходит, когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на шкаф. Там между книг уютно устроился Судьба с куском питы в заляпанной слезами лапе.

– Смотрите, у медведя пикник, – кричит Кристофер.

Я хочу, чтобы он замолчал. Я хочу, чтобы ему было больно.

– Это мама купила мне медведя, – вру я, пережевывая губу, как кусок соленого сыра. – Но тебе-то какое дело? У тебя-то нет мамы.

Как только слова вырываются у меня изо рта, я тут же о них жалею. Меня охватывает вина, острая, как складка на новой паре школьных брюк. Лицо у Кристофера сморщивается, и он вспрыгивает со стула и хватает меня за вырез жилетки. Мисс Парфитт кричит, чтобы мы прекратили.

Кристофер отпускает меня, прошептав:

– Ты еще получишь, Дэн Хоуп. Будь осторожен. Ты не знаешь, когда я до тебя доберусь. Ты видел меня на занятиях по тхэквондо? Сегодня у меня тренировка, и я смертельно опасен. Я бы тебя убил одним вот этим. – И он сгибает мизинец, злобно пыхтит и садится обратно.

Мисс Парфитт берет из шкафа моего медведя.

– Ну вот, ничего страшного, – говорит она, отряхивая игрушку и протягивая ее мне. – Сойдемся на том, что это была глупая выходка, которая больше не повторится. – Она внимательно смотрит на Кристофера, а тот трясет головой. – Я думаю, Кристофер хочет попросить прощения. Давайте продолжим урок. Расскажи мне все про этого очаровательного медвежонка, который любит бутерброды.

И конечно, я кое-как рассказываю свою историю. Класс вежливо хлопает, а мисс Парфитт клеит золотую звезду напротив моей фамилии на доске. А я думаю только об одном: я не заслужил звезды за рассказ о медведе. Эту награду мне дали из жалости.

В тот же день я нахожу в кармане конверт. Наверное, это извинение от Кристофера. Я уношу послание в то единственное место, где можно уединиться в школе: в туалет. Закрываю дверь и вскрываю конверт. Кто-то, шаркая, подходит к писсуару, расстегивает ширинку, и до меня доносится звук стекающей воды.