Я ставлю красивый росчерк и слышу, как мисс Парфитт говорит:

– Надеюсь, вы все попросите своих героев прийти на шоу. – Она с улыбкой смотрит на Джо: – Возможно, Дева Мария и не сможет присутствовать, но мысленно Она все равно будет с нами.

Мое сердце, которое и так покоилось на дне океана, погружается в глубины земные. Каковы шансы, что папа захочет прийти? Сложенный листок бумаги с шелестом пролетает мимо моей парты. Я ловлю его, разворачиваю и читаю про себя, шевеля губами: У меня для тебя сюрприз. Встречаемся после школы. Или тебе слабо? Кристофер ловит мой взгляд, кивает и неуверенно машет.

Если подумать навскидку, то сюрприз – это, скорее всего, мастер по тхэквондо, который может убить меня одним мизинцем. Я быстро отворачиваюсь, но Кристофер пускает в меня самолетик. На этот раз я его не ловлю, и он приземляется на пол. Кристофер запускает еще один, и мисс Парфитт говорит, что выгонит его в коридор, если он не прекратит.

Что там Кристофер сказал мне тогда? Что-то вроде «Будь осторожен». Поэтому мне нельзя выходить из школы, не составив заранее план. Иначе я вернусь домой весь помятый, как персики, которые мама приносит из «Аладдина». Вот здесь бы очень пригодилась гениальная идея. Возможно, я могу спрятаться в шкафчике с письменными принадлежностями, пока класс не разойдется по домам. Или, может, проводить мисс Парфитт до машины, а потом бежать за ней по дороге, пока не окажусь на безопасном расстоянии от Кристофера? Или извиниться и признать, что я просто груда мусора?

Груда мусора! Йей! Вот и гениальная идея пожаловала.

В дальнем углу стоит парта с разным хламом, который мы принесли для проекта «Пр 14-рОДу уважает каждый».

Вот что пожертвовал я:

• две пары колготок с затяжками;

• пустое ведерко от попкорна фирмы «Кернел

• коробку из-под картошки фри для приготовления в микроволновке;

• восемь втулок от туалетной бумаги;

• одна пустая коробка из-под противопоносных капсул.

Вот что, по-моему, пожертвовал Кевин Каммингс:

• листовки о расчетах по налогам (потому что налоги – это не то же, что налогообложение).

Вот что, по-моему, пожертвовала Джо Бистер:

• пластмассовую статую святого Патрика со сломанным посохом;

• дырявое, но освященное кухонное полотенце;

• кусок подгоревшего тоста с лицом Иисуса.

Все это, конечно, очень интересно, но мне совершенно без надобности. К счастью, я нахожу много других предметов, которые смогут мне пригодиться. Джо подбирает упаковку из фольги, в которой когда-то был пирог, и принюхивается. Я тоже роюсь в куче хлама. Подруга смотрит на меня через плечо и говорит, что костюм Девы Марии будет настоящим чудом. Оглядев ее находки, я соглашаюсь. Она выглядит сердитой, поэтому я быстренько собираю то, что накопал, и, пока никто не смотрит, прячу кое-какие вещицы в рюкзак. Конец первой сцены. Сцена вторая: я и предметы с проекта в мужском туалете; время: после школы. Сначала я снимаю джемпер и школьную рубашку, потом накручиваю целый рулон пузырчатой упаковочной пленки себе вокруг живота, снова надеваю рубашку и джемпер. В зеркале я вижу человека, который съел все пироги в мире.

Дальше я спускаю штаны до лодыжек. Какой-то маленький мальчик заходит в туалет, странно на меня смотрит и убегает. Бормоча и потея, я запихиваю в штаны половинку от кокосовой скорлупы и надеваю снова брюки. А потом пишу на лбу: СУРТ ЕН Я. Сложно написать «Я не трус», глядя в зеркало.

Я бреду к школьным воротам и вижу Кристофера: он сидит на стене, развернувшись ко мне спиной. В моей груди закипает ярость. Я думаю о том, что он разрушил нашу дружбу из-за девчонки. Из-за девчонки, которая мне даже не нравится! Дальше происходит событие, которое я могу описать примерно так: груда мусора падает на мою голову, как в замедленной съемке. Мне кажется, что Кристофер услышал мои шаги, потому что он оборачивается, и челюсть у него отваливается. Не успевает он и слова сказать, как я бросаюсь вперед и приземляюсь на него с громким хрустом. По ощущениям – будто попадаю в холодец. Кристофер хватает меня за живот, и тот, к его величайшему изумлению, начинает трещать и лопаться. Испуг не мешает Кристоферу меня мутузить, и, к несчастью, «мутузить» в данном случае – это врезать мне ногой между ног. Я уверен, что прием «коленом в пах» – не совсем то, чему учат на уроках тхэквондо. Почувствовав себя твердым, как скала, Кристофер немного морщится от боли.

Потом он хватает меня регбистским захватом, и мы падаем на землю. Я чувствую, как что-то мохнатое пробегает по моим плечам и спрыгивает на траву.

– Бу! – кричит Кристофер. – А ну возвращайся, грызун!

– Что это вы делаете?

Кристофер неловко поднимается на ноги, и Грейс, протянув руку, помогает мне встать.

– Ну и достанется же тебе, если мама узнает про драку, – усмехается она. – В чем вообще дело?

Кристофер говорит:

– Я сказал твоему психованному братцу, что у меня есть для него сюрприз, и предложил встретиться после школы со мной.

– Ага, чтобы поколотить меня, – огрызаюсь я.

– Нет, – серьезно отвечает Кристофер. – В школе не разрешают использовать приемы тхэквондо, чтобы подраться. Вот тебе вторая записка, которую ты не поднял с пола.

Он протягивает мне листок, и я читаю его сначала в ярости, а потом в смущении.

– Ой! – говорю я. Просто «ой!».

Я дергаю Грейс за рукав и говорю ей, что пора нам идти домой.

– Что на ужин? – кричит Кристофер нам вслед. – Будешь глотать оскорбления?

Он, наверное, сейчас ползает на коленях и ищет Бу. Но я не оглядываюсь. Я только и могу что хромать, еле-еле передвигая ноги. Когда силы заканчиваются, я останавливаюсь и запускаю руку в штаны. Лицо Грейс приобретает оттенок влажной мастики, и она закрывает его руками.

– Не переживай, меня просто ударили в кокосы, – успокаиваю я ее.