Рука Гаспара скользнула к рукояти меча, и на долю секунды оба замерли.

Затем Гаспар выхватил меч, и в тот же миг Селина, прянув вперед, полоснула пылающим ножом по его предплечью. И, припав к шее белой кобылицы, рывком послала ее вбок. Меч Гаспара был длиннее ножа, что давало великому герцогу безусловное преимущество, но если ей удалось достаточно болезненно ранить его правую руку…

И тут вдалеке снова залаяли гончие. Гаспар мимолетно оглянулся на лай, вздохнул и на миг опустил голову в коротком поклоне.

– Запомни, кузина, – проговорил он. – Всего, что бы ни произошло, ты могла бы легко избежать с помощью брачного обета.

Он убрал меч в ножны.

Селина знала, что может прямо сейчас поднять тревогу. Одни сторонники Гаспара были ему безусловно преданы, но другие ужаснулись бы тому, что он угрожал мечом императрице. Как только прибудет ее охрана, кузена закуют в кандалы.

Но если так поступить, еще до захода солнца в Орлее вспыхнет война.

Гаспар надел маску и, по-прежнему прижимая к груди обожженную руку, покинул прогалину.

Покачав головой, Селина убрала на место нож.

– Выбыл из игры, – пробормотала она. – Мы должны отыскать сэра Мишеля.

Бриала тайно покинула дворец, оставив свою маску и тонкий меховой плащ в одном из тайников, которые использовала именно для подобных целей. И, превратившись в самого заурядного эльфа, став незаметной среди десятков других эльфов, которые служили у торговцев и караванщиков рыночного квартала, принялась искать следы сэра Мишеля.

Самыми известными шпионами в Орлее были барды. Они славились умением выведывать что угодно, плести интриги и лицедействовать так искусно, что использовали аристократов в своих целях. Несмотря на это – а порой именно поэтому, – к участию бардов в Игре знать относилась благосклонно. Благородные дамы и господа полагали себя достаточно хитроумными, чтобы состязаться на равных с виртуозами лжи, а заодно и научиться в этом состязании чему-то новому.

И хотя барды обыгрывали аристократов, за ними следили. Они были знамениты. Они были легендой.

Зато Бриала была здесь, на рынке, всего лишь еще одним эльфом, а эльфы были везде.

От мальчишки-эльфа, разгружавшего специи, она узнала, что в этом году в Шюрно ожидается плохой урожай. Старая эльфийка, которая стирала промокшую во время дождя ткань, сообщила, что в крепости Адамант, по мнению торговцев Вал Фермина, творится что-то странное. Затем Бриала одарила улыбкой и парой добрых слов кучера-человека – и тот обмолвился, что нынче утром граф Шантраль ездил с визитом в поместье великого герцога Гаспара.

Она бродила по рынку, всматривалась и вслушивалась, ожидая намека, который укажет ей верное направление.

Ребенком Бриала, укладывая волосы десятилетней Селины, безмолвно прислушивалась к застольной беседе между родителями Селины и их гостями – вдовой маркизой Мантильон и герцогом Проспером, который приходился кузеном матери Селины. Речь шла об охоте и о том, как с началом сезона проявят в ней себя те или иные аристократы. Герцог Проспер заявил, что Фердинанду и его дочери вряд ли удастся что-либо добыть, поскольку Мегрен, брат Фердинанда, испортил фамильный лук. Бриале это заявление показалось тогда глупым и бессмысленным.

Затем Проспер прибавил, что леди Селине представится случай испытать себя в охоте на золотого льва. И уж это впрямь прозвучало странно, поскольку Селина только начала по совету леди Мантильон брать уроки стрельбы из лука – дабы выправить осанку. И хотя Бриала никогда не видела львов, она была уверена, что поединок с ними смертельно опасен.

Тем не менее после этих слов Селина беззвучно ахнула, а ее родители и леди Мантильон разом посмотрели на девочку. Бриала поспешно, как учил ее отец, отвела глаза, чтобы не столкнуться взглядом с благородными господами, – и увидела герб семьи Вальмон, золотого льва на пурпурном поле. Тут-то она поняла, что люди говорили вовсе не об охоте.

Бриала помнила, как ее мать повздорила с другой служанкой, тоже эльфийкой. Случилось это еще до того, как Бриала стала прислуживать Селине, и та служанка заявила, что при Селине, дескать, будет ее дочь, а Бриала отправится работать на кухню. Однако на следующее утро эта женщина бесследно исчезла, и все только и говорили, что о том, как ее застигли за кражей из кошелька принца Рейно.

Мать Бриалы при этом помалкивала, но с глазу на глаз велела дочери быть крайне осторожной, слушаться Селину во всем и стать ее подругой.

И только слушая, как аристократы толкуют об охоте за троном Орлея, Бриала поняла, как много сделала для нее мать.

– Тупая остроухая шлюха!

Отвлекшись от воспоминаний, Бриала смотрела, как некая швея кроет последними словами провинившуюся служанку – эльфийку, совсем еще девочку. Та уставилась в землю, сгорая от стыда, люди в толпе ухмылялись, а эльфы старательно делали вид, что смотрят совсем в другую сторону.

Бриала утешила себя, отметив, что среди рыночных торговцев были и один-два эльфа. Хотя и все еще нечасто, но эльфы-торговцы с редкими товарами допускались на рынки, предназначенные для знати, и Селина в последний свой визит объявила угрозы в их адрес неуместными и неугодными. Сородичи Бриалы медленно, но верно укрепляли свои позиции.

Именно Селина научила Бриалу наблюдать, поскольку девушка, в особенности эльфийка, не могла уподобляться мужчинам. Мужчину, который действует быстро и напористо, превозносили за прямоту и смелость; женщину, поступившую так же, сочли бы глупой или безрассудной. Бриала, будучи эльфийкой и вдобавок простолюдинкой, не смогла бы даже защитить себя от оскорбления, словесного или физического, – по крайней мере, когда не носила маску слуги дома Вальмон. Сила ее была в невидимости, в том, что аристократы, которым она прислуживала, говорили на своем секретном, полном иносказаний и недомолвок языке, даже не подозревая, что Бриала понимает их разговоры и каждое слово передает Селине. Наблюдая за тем, как семья Селины ведет Игру, Бриала научилась в совершенстве использовать лучшее оружие женщины – зрение и слух.

Именно Бриала утешала Селину, когда умерла ее мать – от несчастного случая на охоте, говорили аристократы, но к тому времени Бриала уже знала, что означает в их устах «охота», и герцог Проспер открыто рыдал, обещая Селине и ее отцу любую поддержку, какую он мог оказать. Именно Бриала, прокравшись в темноте под окно курительной комнаты, подслушивала для Селины разговор в ночь перед тем, как герцог Проспер и принц Рейно, отец Селины, отправились с визитом к графу Бастьену де Гислен, человеку, чья дочь подстроила тот самый «несчастный случай на охоте».

Именно Бриала заметила крохотную ранку на руке принца Рейно, когда он вернулся после того визита – визита, во время которого «несчастный случай на охоте» приключился уже с дочерью графа Бастьена. Ранку, которая неотвратимо чернела и воспалялась, и в конце концов отняла жизнь отца Селины. И хотя все слуги шептались об отравлении, официальная история гласила, что принц Рейно скончался от болезни.