Окончательно придя в себя, Мишель снова открыл глаза.

Он находился, судя по всему, на складе и был привязан к столбу, который со всех сторон окружали ящики, образуя скрытый от посторонних глаз закуток. В пятнах света, который проникал в этот закуток через тесные, забранные решетками оконца, парили бесчисленные пылинки. Пол здесь был земляной, и от ящиков ощутимо несло гнилыми фруктами и залежалым холстом. Дробный стук колес и невнятные окрики, доносившиеся снаружи, говорили о том, что Мишель по-прежнему в Вал Руайо. Вот только в торговом квартале никто не довел бы склад до такого жалкого состояния.

Стало быть, он в трущобах.

Женщина-бард забрала его меч и кинжалы, а также содрала с него куртку, оставив Мишеля в одной нижней рубашке с окровавленной прорехой вдоль ребер. Припрятанного оружия у него не имелось: шевалье готовят воинов, а не наемных убийц.

Услыхав шаги, Мишель выпрямился. Кодекс шевалье, вопреки тому, как изображали рыцарей в глупых селянских пьесках, допускал использование внезапности и засад. Если бы раньше он сумел освободиться, то сейчас притворился бы спящим, а затем атаковал без малейших угрызений совести. Однако же этого не случилось, и Мишель не желал показывать врагу свою слабость.

В закуток, огороженный ящиками, протиснулась Мельсендре.

– Уже очнулся? – Она опустилась на одно колено, держась на безопасном расстоянии, чтобы пленник не мог ударить ее ногами. – Впечатляюще. Мои люди, что были в таверне, до сих пор без сознания – те, конечно, которые остались в живых.

– Что тебе нужно?

Горло Мишеля до сих пор саднило от предательской пыли, но он сумел произнести эти слова недрогнувшим голосом.

– Быть может, я просто хочу узнать тебя поближе. – Мельсендре сладко улыбнулась и отбросила за плечо темные кудри. – На балу у Селины нас так и не успели представить по всей форме, да и сегодня, в таверне, ты был слишком занят.

Она поднялась на ноги, оперлась изящной рукой о ящик, затем отдернула руку и тщательно отряхнула пальцы.

– Прошу прощения, что принимаю тебя в таком убогом месте. Мы в эльфийском квартале, недалеко от большого дерева на рыночной площади. Ты, даже и без маски, чересчур известная личность, чтобы оставаться там, где тебя могли бы узнать. – Она глянула на Мишеля сверху вниз и, усмехнувшись, добавила: – Впрочем, на самом деле о тебе известно не все, верно?

– Что тебе нужно? – повторил Мишель.

– Неужели тебе, истинному шевалье, неведома простая учтивость? – Мельсендре вздохнула. – С другой стороны, вряд ли в семье, из которой ты родом, обучали хорошим манерам.

Мишель промолчал, и женщина-бард снова улыбнулась:

– Ты знал, что граф Бревин де Шалон, твой покровитель, завещал свою библиотеку Орлейскому университету?

– Граф Бревин был подлинным ученым, – ответил Мишель.

Женщина заулыбалась шире, явно довольная тем, что он не отказывается поддержать разговор.

– Да, верно. Беда только, что слуги бывают порой небрежны с книгами. Так легко сунуть список денежных выплат в ученый труд о кунари или о лечебных свойствах измельченного драконьего рога. – Мельсендре кокетливо приложила палец к щеке и изобразила задумчивость. – Граф изрядно потратился на твое обучение, сэр Мишель.

– Мои родные умерли, когда я был еще ребенком, – все так же ровно ответил Мишель, – и граф Бревин дал мне приют. Также он уплатил за меня вступительный взнос в Академию шевалье.

Мельсендре покачала головой.

– В Монфоре, – сказала она, – есть один человек, которого прозвали магом крови.

Во взгляде Мишеля отразилось непонимание, и женщина, увидев это, глубокомысленно склонила голову к плечу:

– Стало быть, тебе ничего не рассказали. Твой покровитель заплатил этому человеку кругленькую сумму – исключительно ради твоего блага.

Мишель заскрежетал зубами:

– Магу крови? Ты лжешь, бард! Граф Бревин был хорошим человеком.

Настолько хорошим, что, увидев в переулке мальчика десяти лет, отбивавшегося от трех парней постарше, приказал кучеру остановиться и вмешаться в драку. Настолько хорошим, что взял этого мальчика к себе и предложил ему горячую пищу, а также шанс, как выразился сам старый аристократ, найти данной Создателем силе лучшее применение, нежели драка за объедки.

– Он нипочем не стал бы якшаться с магом крови.

– Ах, да ведь это всего лишь прозвище! – пояснила Мельсендре, снова одарив его кокетливой улыбкой. – Видишь ли, этот маг крови на самом деле писарь и великий знаток геральдики, а также юридических документов. Свое прозвище он получил за удивительный дар создавать благородную кровь из ничего.

Мишель прожил у графа Бревина уже три года, когда однажды ночью старый лорд тайно пришел в его спальню и, разбудив, показал бумагу, которая изменила все. Бревин сказал, что умение Мишеля обращаться с клинком будет потрачено без толку на должности простого стражника или наемника. Сказал, что у Мишеля редкий талант, а таланты надлежит поощрять и взращивать во благо империи. И наконец добавил, что если Академия шевалье принимает на обучение только отпрысков знати, так ведь некоторые знатные особы давно уже почили и не нуждаются больше в своих именах, а их души уж точно почтут за честь одолжить свой титул ради такого благого дела…

Лицо Мельсендре, не сводившей глаз с Мишеля, сделалось почти печальным. И он вдруг осознал, что молчанием отчасти выдал себя.

– Граф занес эту сделку в список денежных выплат, – надо сказать, он и впрямь заплатил немало. Должно быть, он чрезвычайно верил в тебя. – Женщина вздохнула. – И он был прав. Ты стал защитником Селины.

– Да. Я – защитник императрицы, а ты служишь Гаспару. Так почему же я до сих пор жив?

– Потому что мертвым ты превратился бы в жертву злодейского предательства, совершенного великим герцогом, – пояснила Мельсендре, вновь опускаясь на колено неподалеку от него. – Зато живым, да еще разоблаченным в подделке знатного происхождения, ты покрыл бы ужасным позором свою императрицу. Вообрази только: суд, публичная казнь, скандал… скандал, Мишель! Вот почему ты пока еще жив.

Удивительно, но женщина-бард, казалось, не очень-то рада своей победе. Напротив – улыбка ее поблекла, и, даже улыбаясь, она старалась не смотреть в глаза Мишелю.

– Я скорее умру, – сказал Мишель.

– Знаю, – кивнула Мельсендре и медленно вздохнула. – И это в любом случае будет большая потеря. Мне довелось повидать немало турниров, и я могу с уверенностью сказать, что ты прирожденный мечник. Аристократ ты или нет – какая разница? – Она с горечью покачала головой. – Я веду Игру лучше большинства придворных, а ведь я родилась от внебрачной дочери доярки и приехавшего на побывку солдата. Все это ложь, и лгут нам затем, чтобы мы знали свое место.

– Возможно. – Мишель с деланым равнодушием пожал плечами. – И тем не менее мы добились своего.