— Саша, — вдруг встрепенулась. Подскочила, ринулась ко мне с объятиями.

Прижала к себе крепко, а мне почему-то стало неприятно от этих объятий и такого её отношения. В прошлый раз она накричала на меня, уволила, не разобравшись в ситуации и не выслушав объяснений, а сегодня приветствует, будто дорогого гостя. От подобного лицемерия меня всегда выворачивало. Хотелось скинуть с себя её руки, чтобы не смела ко мне прикасаться.

— Ева Александровна, я за расчётом, — сказала я, как только женщина отодвинулась от меня, но руки с плеч не убрала.

— Сашенька, я приношу свои искренние соболезнования, — смотрела на меня грустными глазами, а я ничего не могла сказать, лишь кивнула. — Давай с тобой поговорим, — потянула меня к столу, но я вырвала свою руку из её ладони.

— Ева Александровна, не обижайтесь, но я не хочу об этом говорить, — в горле встал ком, пропитав мой голос горечью и болью.

В уголках глаз знакомо начало щипать, предвещая непрошенные рыдания. А плакать в присутствии этой женщины мне совершенно не хотелось. Поэтому, затрепетав ресницами, постаралась смахнуть подступающие слёзы.

— Да, прости, детка, — но я всё же чувствовала её жалость, от которой уже становилось тошно.

Женщина подошла к своему столу, открыла ящик, достала оттуда белый пухлый конверт.

— Это, — протянула мне конверт, — твой расчёт. И там мы ещё от всего коллектива собрали. Для тебя.

— Не стоило. Мне не нужны деньги, — мотаю головой, не желая брать ни копейки сверх того, что я заработала.

— Саша, мы тебя все любим, и, поверь, если бы не та ситуация — я бы тебя не уволила, но так получилось. О чём я очень сожалению, Сашенька, — в глазах её я увидела раскаяние и даже немного к ней прониклась.

Не знаю, как бы поступила на её месте… Не мне судить людей за их поступки.

— Спасибо, Ева Александровна.

— Не нужно ничего. Исполни свою мечту. Уверена, папа бы тобой гордился, — тяжело вздохнула бывшая начальница, опуская глаза.

Не плакать, Саша. Не плакать. Всё хорошо. Он видит тебя, и ты должна сделать так, чтобы он тобой гордился.

— Я могу посодействовать, чтобы тебя взяли на работу. В ресторан к моим знакомым требуется официантка, — но я покачала головой.

Я сама найду. Без чьей-либо помощи.

— Спасибо, — взяв со стала конверт с деньгами, положила его в сумку. — Но я сама найду. Всего хорошего вам, Ева Александровна, — улыбнулась — теперь искренне, нежели несколько минут назад.

— Будь счастлива, — это последние слова, что женщина мне сказала на прощание.

Зайдя на кухню и к девочкам-официанткам, решила попрощаться со всеми. С каждым из них мне было больно прощаться, так как скорей всего в этот город я больше не вернусь. Катька с Лизой чуть ли не плакали после того, как я сказала, что если удастся собрать нужную сумму, то через месяц меня здесь уже не будет. Но обещала звонить и не прекращать общаться.

Каждый из коллектива стал мне по-своему родным, и мне было очень тяжело с ними прощаться, хоть и понимала, что когда-нибудь это всё равно должно было произойти. Но я думала, что у меня будет ещё время, чтобы побыть в этом замечательном коллективе.

Тепло попрощалась с Тёмой, который долго не мог выпустить меня из своих объятий. А я стояла, тихо смеясь, но так же крепко обнимала друга, которого мне будет не хватать.

— Птичка, не забывай нас, слышишь?! — обнимает, утыкаясь мне куда-то в шею.

— Не забуду, — шепчу в грудь, прижимаясь к

Целует в щеку и наконец-то отпускает от себя. Смущаюсь, прикрыв глаза. Для Михайлова это в первый раз, когда он позволяет себе такие вольности. Поднявшись на цыпочки, поцеловала его на прощание в щёчку и пошла на выход, чувствуя на себе взгляд Артёма.

А снаружи светило яркое, радостное солнце. Ни одного облачка на небе, что радовало, для такой погоды моё лёгкое белое платье на хлопковом подкладе с выбитыми по краю подола узорами, открывающее плечи, и кеды пришлись как нельзя кстати. На лицо нацепила очки, двинулась в сторону центра. Там мы договорились встретиться с Милой, которая приехала вчера. Узнав обо всём, подруга сказала, что нужно встретиться и поговорить.

Солнышко светило в глаза, так что мне повезло, что взяла с собой солнцезащитные очки.

Я гуляла по городу, думая о том, где найти работу. Причём такую, чтобы за месяц найти приличную сумму денег. Вновь идти в официанты на месяц — идея не из лучших. К тому же, собрать нужную сумму на такой работе вряд ли получится.

Мимо меня проходили люди, не замечая никого, я погрузилась в свои мысли, пока не услышала знакомый голос.

— Александра?! — я резко развернулась, сталкиваясь с привлекательным мужчиной, который внимательно на меня смотрел.



Александра (Аля)

На меня смотрел высокий, спортивный мужчина лет двадцати пяти. Светлые волосы, голубые глаза, такие яркие, что их цвет можно было различить с расстояния в несколько шагов. Лучезарная улыбка открывала взору окружающих безупречные белоснежные зубы. Сильный, спортивный, в меру натренированный торс облегала синяя футболка, что подходила к его глазам. Дополняли образ синие джинсы классического кроя.

Я смотрела на мужчину, слегка наклонив голову в сторону. Его голос, черты были смутно знакомыми, но я не помнила, когда и где его видела. Но незнакомец улыбался мне, словно мы старые знакомые, и будто нас связывает нечто очень личное. Но я не помнила, что именно, и это меня настораживало.

— Мы знакомы? — спросила я ровным голосом.

Я не боялась его, потому как знала, что мы на улице, а значит, мне ничего не угрожает. Здесь полно людей, так что в любой момент могу позвать на помощь.

— Да, — сделал шаг в мою сторону. Я же осталась стоять, не шелохнувшись.

В нос ударил кисло-сладкий парфюм мужчины, от которого захотелось слегка поморщиться. В памяти всплыл приятный моему обонянию аромат Давида, от которого всё мою нутро трепетало, стоило только глубоко его вдохнуть.

Но я тут же отогнала все мысли о нём.

— Извините, но я вас не помню, — смутилась, почувствовав, как краска прилила к моим щекам.

— Я понимаю вас, Александра, — незнакомец не расстроился, продолжая всё так же мне улыбаться. — В тот момент вам было не до того. Я тот мужчина, что крепко вас держал в тот роковой для вас день, — меня как током прошибло.

Тот день… Папа.

Руки задрожали, сжимая ручку небольшой сумочки так крепко, что казалось, она разорвётся. В уголках глаз защипало, пришлось зажмуриться, чтобы не расплакаться при этом человеке, показывая ему всю свою боль. Хоть и понимала — он видел меня в таком состоянии, поэтому можно было не стесняться показать ему всё, что сейчас творится у меня в душе.