– Я услышал, как изменился ритм твоего дыхания, и ты лежала слишком неподвижно. Итак, о чем ты думала? – Видя, как она нервно покусывает губу, он пояснил: – Ненавидишь себя за то, что дала волю страсти?

Выражения ее лица было достаточно, чтобы прочитать ответ.

Он вздохнул.

– А я так надеялся, что ты не будешь сожалеть об этом!

– Что же мне еще остается делать? – выпалила она, сверкая зелеными глазами. – Мне следовало быть тверже и не поддаваться на твои уговоры…

Насмешка скользнула по его губам.

– Знаю-знаю, я сама попросила, – покраснев, добавила она. – Но ведь я думала… – Она замолчала, краснея еще больше.

– Что мы уже занимались любовью?

– Ты заставил меня поверить в это!

Он даже не пытался отрицать.

– Ты солгал мне!

– Неправда, я не сказал тебе ни слова лжи. Я только не стал разубеждать тебя.

Поскольку она размышляла над этой разницей молча, он жалобно добавил:

– Сперва ты злилась, что я соблазнил тебя, а теперь злишься, что нет.

Бэл прекрасно понимала, что он только дразнит ее, но не удержалась:

– Я злюсь потому, что ты умышленно ввел меня в заблуждение… Зачем тебе понадобилось, чтобы я верила в то, чего на самом деле не было?

Десятую долю секунды он выглядел растерянным, но потом ответил:

– Ты правда не догадываешься?

Догадываться она начала только сейчас. Когда все мосты уже сожжены, отступать легче. И он это прекрасно осознавал. Все просчитал, негодяй!

Однако если он во что бы то ни стало хотел завладеть ею, то почему не сделал этого в первую ночь? Тогда она точно была не в состоянии сопротивляться.

Не решаясь задать прямой вопрос, Бэл двинулась окольным путем:

– Что произошло после того, как я ушла с вечеринки?

– Я помог тебе подняться наверх в твою комнату, затем помог раздеться…

– Как благородно, – сострила она, хотя щеки ее пылали от стыда.

– После чего я уложил тебя в кровать.

– Ты снял мое кольцо! – вспомнила она.

– Да, – согласился он. – Вот и все. А после этого я к тебе и пальцем не прикоснулся.

– Но почему? Ведь со мной можно было делать что угодно.

Бэл заметила, как лицо его напряглось от гнева.

Ровным, но ледяным голосом он ответил:

– Я не привык насиловать женщин, тем более когда они в таком состоянии. Ты уснула, как только твоя голова коснулась подушки.

Испытывая слишком большое любопытство, она проигнорировала его праведный гнев.

– Но если ты не собирался… воспользоваться моим состоянием… почему же ты не ушел в свою комнату?

На какой-то момент лицо его превратилось в маску, потом он пожал плечами.

– Может, я надеялся, что… когда ты проспишься… у нас что-нибудь получится?

Что-нибудь получится? Это мало походило на правду.

– Но ведь ты знал, что я невеста Родерика?

Он протянул руку, чтобы погладить ее по щеке.

– Я всегда считал, что он тебе не пара, о чем, кстати, уже как-то говорил.

– Это дело вкуса, – резко произнесла она.

– Ты до сих пор считаешь, что он твоя любовь? – горький вопрос совсем не вязался с нежностью его пальцев.

Бэл отрицательно помотала головой. Он взял ее за плечи и повернул лицом к себе.

– Скажи мне кое-что, Бэл… Если Бентик передумает и попросит тебя вернуться, ты вернешься?

– Нет, это бессмысленно. За последние дни рухнуло все. И главное – изменилась я сама.

– Ну, раз ты признаешь это, значит, кое-какой прогресс уже налицо, – возрадовался Эндрю.

Его радость неожиданно разозлила ее, и она вырвалась из его рук.

– На какую степень «прогресса» ты рассчитываешь? – Не дав ему возможности ответить, она продолжала: – Прошлая ночь была ужасной ошибкой, и такое больше не повторится. Так что можешь не рассчитывать на легкий романчик.

– Легкий романчик, – он мило улыбнулся, – совсем не то, что у меня на уме.

– А-а. – Бэл была застигнута врасплох. – Тогда что у тебя на уме?

– Я собираюсь жениться на тебе.

– Жениться на мне? – Шок был таким сильным, что она даже затаила дыхание.

Не может быть, он просто шутит! Но каждый напрягшийся от волнения нерв говорил ей, что он не шутит.

Восстановив наконец дыхание, Бэл выдавила:

– Это же абсурд!

– Почему абсурд?

– Мы же не знаем друг друга. Познакомились три дня назад.

– Но, обойдясь без обычных условностей, мы прошли длинный путь за три дня.

– Не очень длинный, – возразила она. – Может, у меня отвратительный характер…

– Ты не жестока, не тщеславна, не мстительна, не глупа. Со всем остальным я могу смириться.

– Но почему брак? Я просто не понимаю.

– Потому что потому. После того как ты затащила меня в постель…

Попавшись на его удочку, она завопила:

– Ничего такого я не делала!

Проигнорировав ее возмущение, он продолжал:

– Мне кажется, ты обязана позволить мне поступить как честному человеку.

Он легонько дунул на ее волосы и, проследив, как шелковистая прядь сползла с шеи, спросил:

– Голодна?

Застигнутая врасплох переменой темы, она осторожно подняла на него глаза:

– В каком смысле?

Он оживился и промурлыкал игриво:

– Могу предложить все что угодно. Еду или…

Сглотнув, Бэл выдавила:

– Еду, разумеется.

Она почувствовала странную смесь облегчения и разочарования, когда он, вздохнув, произнес:

– Не слишком романтично, но вполне по-супружески. Я только приму душ, а потом что-нибудь приготовлю на завтрак.

– А твоя экономка?..

– Я дал Марии выходной.

Откинув одеяло, он поднялся с кровати. Несмотря на высокий рост, в нем не было ни капли неуклюжести. Все его движения были гибки и точны, как у зверя, отлично управляющего своим телом. Словно почувствовав на себе ее взгляд, он повернулся, чтобы запечатлеть на ее губах быстрый поцелуй.

– Пока я буду готовить, ты можешь принять ванну… Если, конечно, не предпочитаешь искупаться вместе со мной…