— Да мне все равно как вы будете ее называть, — начал дед, — Она уже девять раз меняла свое имя и пару раз внешность, думаете, мне есть до этого дело? Да она же все равно ничего не помнит, как скажу, так и будет. Все! Я сказал аукцион, значит аукцион! — закончил мужчина.

Похоже, беседа подошла к концу, надо исчезать.

Все, что я услышала, привело в откровенный в ужас. У меня было предположение, что речь шла обо мне, и это заставляло волосы на голове шевелиться.

Нужно было срочно что-либо предпринимать. Меня начала захватывать паника, захотелось куда-то бежать, что-то делать.

Но последняя фраза неизвестной женщины заставила остановиться и слушать дальше.

— Разве все происходит без ее согласия?

— Вот еще, с чего я буду спрашивать согласия у бесправной женщины? — усмехаясь, произнес Влад.

Я замерла. Вот значит как? У бесправной? Значит, считает, что может делать все, что захочет? Ладно, мы еще посмотрим.

Нет, надо же дикость какая? Какой сейчас век? Как можно продавать живое мыслящее существо, родную внучку, в конце концов!!! Для чего интересно? Что во мне такого, чтобы приобретать на аукционах за бешеные деньги? Кажется, они говорили, что-то о рождении потомства. Ничего, я обязательно все узнаю.

Стала потихоньку отходить от двери. Нужно найти домовенка. Где же он может быть?

Внезапно справа, боковым зрением я уловила какой-то отблеск. Решила подойти посмотреть, что это. Но ничего необычного там не оказалось, лишь узкая лестница, скорее всего, для прислуги.

На нижнем пролете лестницы опять что-то мелькнуло. Посмотрела туда — ничего. Хотела уже идти назад, как там начала появляться туманная дымка, быстро принимающая очертания женской фигуры. Пока я стояла, открыв рот, прозрачная дама махнула мне рукой и поплыла вниз по лестнице.

Меня куда-то зовут? Я медленно пошла за ней. Страшно не было — если бы хотели причинить вред, то уже бы что-нибудь сделали, возможностей была масса. Тем более что цена за мою тушку назначена немаленькая, следовательно, никто ее портить не будет. А так есть шанс, что мне все же помогают.

Моя провожатая заскользила быстрее, мне тоже пришлось ускориться. Мы спускались вниз и вскоре оказались в подвале. Там женщина указала на одну из дверей и исчезла. Подойдя ближе, попыталась ее открыть, но, как я и думала, было заперто.

Пришлось снова воспользоваться прихваченной на всякий случай вилкой. Когда моя кровь впиталась в металл, дверь открылась. Моему взору предстала маленькая пустая камера на полу, которой, спал, свернувшись калачиком домовенок.

— Нафаня! — шепотом позвала я его.

Он открыл глаза, резко сел, а потом и вовсе подпрыгнул и подбежал ко мне и обнял за ноги.

— Хозяюшка, моя дорогая! — радостно закричал он, — Пришла, не оставила, своего глупого домового!

— Да тише ты! Вдруг, услышат и опять под замок нас посадят! Надо поскорее бежать отсюда, пока не поздно. Ты можешь по-быстрому забрать мои вещи?

— Конечно-конечно, хозяюшка! Я только в этой проклятой камере ничего не мог — там магия какая-то хитрая, силы мои выпивала…

— Нафаня, давай, ты потом мне все-все расскажешь! Я сейчас попытаюсь найти выход наружу и если получиться, позову тебя. Сколько времени тебе нужно на сборы?

— На сборы и двух минут хватило бы, вот только эти коридоры… — печально вздохнул домовой.

— Ну, на этот счет не переживай, — я грустно посмотрела на многострадальный палец — ранка уже зажила — и снова пустила себе кровь.

* * *

Через час мы уже топали по лесу, предположительно, в сторону города. Призрачная леди вывела нас подземным ходом сразу за пределы огороженной и, скорее всего, охраняемой территории.

Интересно, кто она? Призрак какой-то моей родственницы или дух дома? Почему помогла мне? Дед и ее обидел? Снова одни вопросы в голове.

Нафаня натужно пыхтел и потешно дергал руками, стараясь идти быстрее. Было видно, что переход дается ему нелегко.

— Слушай, Нафаня, а ты же можешь где-нибудь отсидеться, пока я найду нам пристанище, а потом, когда позову, появишься. Зачем тебе по лесу ноги топтать?

— Ну как же, Хозяюшка, я тебя одну-одинешеньку в лесу-то оставлю? А вдруг зверь или человек лихой?

— Да все со мною хорошо будет! — я остановилась и присела перед домовенком на корточки, — Я же вижу, как тебе нелегко находиться вне помещения. Да и одна я быстрее выберусь. Так что не спорь. Забирай сумку с вещами и прячься в свое подпространство!

Теперь я брела одна, боясь выходить к дороге — шла вдоль нее метрах в десяти. Солнце уже клонилось к закату, ноги гудели, решила немного отдохнуть и присела под раскидистым деревом.

* * *

— Не дергайся, — больно дернув меня за руку, приказала Мария, — Нужно сделать из тебя конфетку, а то на бледную моль похожа. И что в тебе находят? И смотреть не на что…, — продолжала говорить гадости женщина.

— Оставьте уже меня в покое, — обессилено прошептала я.

Мне было откровенно плохо, раскалывалась голова, и ныл живот. Но Владиславу Сельверстовичу зачем то понадобилось меня мучить.

На мои слова как обычно никто не обратил ни капли внимания. И личная помощница моего деда, отца моей матер, помогала мне собраться на званный ужин во дворец.

Не понимаю, зачем отправлять меня куда-то, если я настолько плохо себя чувствую?

Только недавно начала поправляться после серьезной болезни. Доктор сказал, что у меня после перенесенной пневмонии образовалась хроническая потеря памяти. И я действительно ничего не помню, что в дополнение к моему отвратительному самочувствию делает меня еще жалкой и беспомощной. Поэтому, я и не желаю показываться на публике. Но мое «хочу» никто не спрашивал.

— Все Владу неймется, — между делом сама с собой бормотала Мария, — На улицах Петербурга волнения, как бы беды не было…

Я совершенно не прислушивалась к ее недовольному причитанию. Но невольно обращала внимание, потому что при каждом ее недовольно произнесенном слове женщина дергала меня то за платье, решив, зачем то надеть на меня корсет, то за волосы, когда пыталась что-то соорудить на голове. Мои длинные платинового цвета волосы никак не хотели ей подчиняться. Поэтому голове доставалось больше всего.

— Все, пойдем, красавицу из тебя уже не сделать, кто-нибудь да присмотрит, — произнесла женщина и, схватив меня за руку, потащила на выход.

Не будь я в прострации, может быть, и обратила на ее слова больше внимания, но моей единственной мыслю было принять горизонтальное положение и наконец, уснуть.

Ехали мы недолго. И слава Господу, иначе тряска в этих новомодных автомобилях меня бы доконала.

— Валерия, давай, шевелись, — теперь недовольство проявлял Владислав Сельверствович, — Из-за тебя мы и так опаздываем, пропустим самых выгодных кли….эм, женихов, — запнулся дед.