Ирму передернуло.

Внезапно торговец вновь растянул рот от уха до уха.

— Так вы найдете меня, когда вам понадобится жилье, да?

— Ну конечно! — улыбнулась в ответ чародейка. Ей не терпелось поскорее продолжить путь.

И тут на мостовую упали первые капли дождя.

Сначала струи легонько ласкали кожу, но потом вокруг разом сделалось темно.

Шум, доносившийся от прилавков и лотков, стих. Никто больше не кричал, и даже дети прекратили свои игры и уставились на Ирму и Ану. У всех горожан был мрачный вид.

— К чему такая спешка? — обратился к путникам торговец. Лицо его тоже потемнело, и он перестал улыбаться. — И почему твой друг прячется под капюшоном?

— Понтикас нашел нас! — прошептала Ирма. Ану уже и без нее всё понял и припустил прочь по улице.

От взглядов, которые бросали на них горожане, у Ирмы по коже бежали мурашки. Все вокруг стало чужим, враждебным.

— Бежать вам некуда! — неслись им вдогонку слова торговца.

В небе полыхнула молния, на мгновение сделав мир черно-белым, а потом загремел гром.

— Что в Аркваре творится с водой? — крикнула Ирма своему приятелю. — Сплошные ливни да наводнения!

Ирма вдруг сообразила, что их окружили. Чародейку охватил страх, сердце бешено колотилось. Местным жителям не пришлось догонять беглецов, достаточно было просто взять их в кольцо. Теперь им уже не скрыться.

— Нам нужно снова стать невидимыми! — решила чародейка. Глядя на надвигающуюся со всех сторон толпу, она ощутила приступ клаустрофобии. — Держись за меня, и вперед!

Пальцы Ану схватились за ее ладонь, и по жилам у обоих заструилась водяная магия. Но волшебство не действовало: их тела лишь замерцали и заискрились, но не исчезли.

— Не сработало! — воскликнула Ирма. — Нам мешает Понтикас. Его магия слишком сильна!

А может, Ирмино колдовство ослабело от неуверенности и охвативших ее сомнений? Неужели это она виновата в том, что они не могут снова стать невидимыми? И теперь они беззащитны перед советником? Ану протяжно завыл.

К ним протянулось множество рук, хватавших их за одежду.

Когда толстые пальцы попытались сорвать с Ану капюшон, мальчишка оскалился и грозно зарычал.

Ирма взмахнула руками, веля освободить дорогу, и тут до нее донеслись топот копыт и грохот колесниц.

Народ расступился, и на рыночную площадь выехал Понтикас. За ним следовали воины в сияющих доспехах и… четыре чародейки.

Горожане во все глаза глядели на советника. Тот притормозил и с полным достоинства видом сошел с колесницы.

Вот он ударил по булыжной мостовой своим жезлом, и эхо пронеслось по площади и отразилось от стен. Толпа послушно подалась назад, и дождь неожиданно прекратился.

— Ирма Лэр! Приказываю тебе сдаться! — произнес советник, шагнув девочке навстречу.

Ирма почувствовала, как внутри нее вскипает злость, и стиснула кулаки. Даже если Ану и был виновен во всех грехах, которые ему приписывали, всё равно этот старейшина Арквары вызывал у нее отвращение. В животе всё скручивалось в узел при одном взгляде на него.

— Ирма, слушайся его! — сказала Корнелия, вместе с подругами сходя с колесницы.

— Что ты такое говоришь, Корнелия?!

— Король с королевой лишились сына, — тихо произнесла Тарани, заглядывая Ирме в глаза.

— Я в курсе, — ответила девочка.

Хай Лин подошла и схватила ее за руку.

— Твоего приятеля в наказание отправили в Пустыню Бытия. Нельзя вести его во дворец! Они же расстроятся!

Ирма переводила взгляд с одной чародейки на другую, не веря своим ушам.

— Вы что, забыли, о чем мы договаривались? — в отчаянии спросила она.

— Ирма, послушай нас, — начала Хай Лин, поглаживая руку подруги.

— Пусти меня! — в бешенстве рявкнула Ирма, смерив Хай Лин сердитым взглядом. — Ты забыла, о чем нас просил Оракул?!

Хай Лин не ответила. Она молча смотрела на Ирму, слегка подняв уголки губ.

— Да что с вами случилось? — прошептала водяная чародейка.

На лице Понтикаса играла добродушная улыбка, он обвел девочек широким жестом.

— Прислушайся к своим подругам, они желают тебе только добра.

Ану пригнул голову и утробно зарычал.

Жезл в руках старейшины задрожал, глаза змеи мерцали зеленым светом.

Взгляд Ирмы встретился с их изумрудным сиянием, и девочка ощутила, как внутри у нее разрастается странная пустота.

— Послушай меня, Ирма Лэр, — спокойно и даже ласково произнес Понтикас.

Вдруг кто-то с силой толкнул Ирму в бок — это Ану налетел на нее всем телом, и они оба рухнули на землю.

Его печальные желтые глаза гневно полыхали, он не мог вымолвить ни слова, но изо всех старался донести до Ирмы свою мысль.

— Свет… — наконец прошептал он полным боли голосом.

— Хватит! — взревел Понтикас и с такой силой ударил жезлом вставшего было мальчишку, что тот снова упал. — Ты отправишься туда, где тебе положено быть, и на этот раз я прослежу, чтобы ты не смог вернуться!

Ирма чувствовала, как внутри нее бурлит гнев. Она с ненавистью посмотрела на старейшину.

— Только попробуй, и тогда…

— И что же тогда? — усмехнулся Понтикас. Голова Ирмы снова стала наливаться тяжестью. Изумрудные змеиные глаза лучились теплым приятным светом, заставляя чародейку расслабиться.

Свет! Ирма усилием воли отвела взгляд. Свет змеиных глаз едва не подчинил ее себе, именно об этом ее пытался предупредить Ану! Зеленые лучи!

Тут раздался вой, и Ирма резко развернулась.

Толпа беззвучно сомкнулась вокруг Ану и принялась толкать и пинать его.

Охваченная яростью, Ирма действовала молниеносно. Взмахнув рукой, она обрушила на горожан целый водопад. Те словно бы очнулись от гипноза и в ужасе попятились.

Ирма поглядела на свои мокрые ладони. Ее магия и злые чары Понтикаса гасили друг друга!

— Что ты сделал с моими подругами?! — завопила Ирма, слегка напуганная силой собственного гнева, и бросилась на Понтикаса.

Старейшина растерялся и попятился назад. Внезапно он поскользнулся и упал на мостовую, жезл вывалился у него из рук. Ирма на секунду встретилась с ним взглядом и подхватила колдовскую змею.

Тело чародейки пронзила боль, и Понтикас злобно ухмыльнулся. Жезл трясся и обжигал девочке пальцы.

Ирма стиснула зубы и отбросила палку. Старейшина перестал улыбаться, глаза его потемнели. Нахмурившись, он подошел к жезлу и подобрал его.

Только тут Ирма окончательно поняла, как велика пропасть, разделявшая их.