Морщась от боли в спине, отец Толий уселся в кресло, продолжая размышлять о проблеме, мучившей его с тех пор, как двадцать пять лет назад по доносу добрых мирян он сжег мальчишку. Это был первый, самый первый пойманный им распространитель той жуткой ереси. Он хорошо помнил его зеленые глаза, в которых отражались все глубины ада. И страшные слова проклятия, выкрикиваемые сквозь пламя.

С тех пор он сжег еще девятерых, подобных ему. В разных местах. На юге, далеко на западе, почти у самой границы. Они могли быть где угодно! И ни одной книги еретического содержания. Только рассказы, жуткие, полные гордыни рассказы о сотворении мира и бессмертии. Отец Толий вздохнул и уставился в пламя камина.

В дверь постучали. Экзекутор вздрогнул. Он же просил не беспокоить. Кто посмел оторвать его от важных размышлений? Да, его работа не прекращается ни на минуту. Но ведь и у него должно быть хотя бы немного времени для отдыха от трудов, угодных Всевышнему.

— Войдите, — сурово крикнул отец Толий.

Молодой монашек, совсем недавно прошедший постриг, испуганно переминался у дверей. — Что тебе надобно, сын мой? — чуть-чуть смягчив тон, спросил экзекутор.

— Та-т-т-ам, — заикаясь, начал монашек. — С-в-в-ятой от-тец...

— Смелее, сын мой. — Голос отца Толия сделался совсем елейным.

— Там прибыл посланник из обители святого Адонимуса. Говорит, поймали еретика — выпалил на одном дыхании монашек. — Очень опасного.

— Немедленно зови посланника.

Боль в спине как рукой сняло. Неужели Всевышний услышал его молитвы? Вот уже долгие годы он рассылал письма по всем приходам и монашеским орденам только лишь с одной просьбой: если они схватят еретика, говорившего... Впрочем, не стоит обольщаться. Может, это всего лишь обычный горе-знахарь. Хотя кто знает?

Посланник появился без стука и, закрыв за собой дверь, тут же подошел к камину. Это был один из воинов Ордена. Один из тех отважных рубак, которые, презрев неугодное Всевышнему ремесло наемника, принимали постриг и становились братьями-воинами Святого Ордена. На посланнике был меховой полушубок, покрытый постепенно оттаивающей изморозью. Белоснежный крест, нашитый на грудь и спину, за время долгих странствий сделался серым. Лицо скрывал меховой капюшон.

Отец Толий ждал, давая возможность посланнику прийти в себя.

— Согрелись, сын мой?

— О да, отец Толий. Жарко, как на костре.

Экзекутор вздрогнул. Братья-воины хоть и были истинными детьми Всевышнего, но многие до сих пор не избавились от ханжества и грубости, так характерных для наемников. Правда, отец Толий, впрочем, как и многие другие, смотрел на это сквозь пальцы. Эти ребята первыми лезут под стрелы и мечи еретиков, им многое прощается.

Тем временем посланник откинул капюшон. Брат-воин был еще молод. Высокий, широкоплечий. Волосы, как и у всех братьев Святого Ордена, острижены под горшок. Через все лицо пролег рваный шрам.

Посланник как-то странно улыбнулся. И от этой улыбки у отца Толия по спине побежали мурашки.

— Какие вести привез? — спросил он.

— Долго же я тебя искал! Ой как долго... — Воин проигнорировал слова отца Толия.

Экзекутор привстал из кресла и с подозрением посмотрел на гостя.

— Садитесь, садитесь, святой отец...

Сам не понимая почему, экзекутор уселся обратно в кресло и тут же непостижимым образом почувствовал, что не в силах встать. Тревожные мысли одна задругой проносились в голове. «Надо крикнуть страже». Отец Толий раскрыл рот и обнаружил, что у него пропал голос. И тут он по-настоящему испугался.

— Страшно? — Воин усмехнулся. — А знаешь, как страшно, когда тебе шестнадцать и тебя волокут на костер, а толпа в тебя камнями кидает?

Экзекутор напряг все силы и еле слышно прошептал:

— Кто ты?

— Кто я? — Воин рассмеялся. — Помнишь проклятие, которое крикнул мальчишка?

Только сейчас отец Толий обратил внимание, что у незнакомца зеленые глаза. Совсем такие, как у... Конечно, он ничем не напоминал того сопляка, но что-то было между ними общее. Между тем мальчишкой и воином со шрамом на лице. Взгляд? Такие же немного заостренные, словно звериные, черты лица? Нет — глаза. Глаза! Такие же жуткие, таящие в себе адский огонь, зеленые глаза.

В один миг в голове пронеслись слова проклятия, отпечатавшиеся в его сознании на всю жизнь: «Я прощаю тебя, человек! Но если хоть один из нас еще будет сожжен в этом мире, то я найду и покараю тебя! Помни, найду и покараю!» И до тех пор пока мальчишка был жив, он не переставал кричать: «Найду и покараю!»

Инквизитор открывал и закрывал рот, не в силах что-либо произнести.

— Молчишь? — Воин усмехнулся. — Ты не сможешь ничего произнести, не сможешь позвать на помощь. А если кто-то захочет подслушать, то он услышит совсем другой разговор.

Отца Толия обуял ужас. Никогда за всю его долгую жизнь он так не боялся. Но страх этот был не за собственную жизнь. Экзекутор испугался того, что его самые страшные подозрения оказались правдой. Колени предательски задрожали. Отцу Толию захотелось обхватить их руками, но руки не слушались хозяина.

— Продолжим разговор. — Воин склонился над самым лицом отца Толия и пристально посмотрел на него. Экзекутор не выдержал и закрыл глаза. — Я долго искал тебя. Поверь мне, очень долго. Мне, даже пришлось вступить в ваш проклятый Орден. Мне сейчас двадцать пять. Почти столько же лет назад ты убил мое прежнее тело. Я говорил тебе, что это правда. Думаешь, под пыткой можно соврать? Плоть слишком слаба. Ты не задумывался над этим? Не думал, что сказанное мной под пыткой может быть правдой?

Скованный неведомой силой, экзекутор молчал.

— Мне было всего лишь шестнадцать. Я только-только стал осознавать в себе того, кем являюсь на самом деле. Память старика и сознание подростка. Знаешь, как это тяжело? — Воин ухмыльнулся. — Ты даже представить себе не можешь. Я не хотел тебе мстить. Все равно всех палачей не убьешь. Сколько вас, одержимых фанатичными идеями, живет в разных мирах! Мирах... — Воин вздохнул. — Ты не поверишь, но ваш мир не единственный. И в каждом хватает фанатиков, которые именем Всевышнего убивают всех, кто думает по-другому или просто опередил свое время, доказав, к примеру, что Земля круглая. Мы не можем спасти всех людей, да и, признаться, не особо этого желаем. У людей свои дела, а у нас свои. Но ты начал охотиться за бессмертными. Ты зашел слишком далеко. Что? Хочешь возразить мне?

Воин сделал еле заметный жест рукой, и отец Толий почувствовал, что может говорить.

— Значит, мои догадки были верны. Вы действительно существуете — слуги Темного, вселяющиеся в человеческие тела.

— Не все мы слуги Темного. Правда, если это польстит твоему самолюбию, то я скажу тебе, что трое из тех, кого ты сжег, действительно играют на стороне Тени. Зато остальные, включая меня, служат Тому, Кого вы называете Всевышним. Ты убил, хоть и не окончательно, семерых слуг Творца. Что Он скажет тебе, когда ты предстанешь перед Ним после смерти?