— Это могут быть мамонты, — сказал он, — или мохнатые коровы с рогами. Трудно сказать.

Лоуренс посмотрел на него, медленно моргнул и вернулся к своей головоломке.

Розалинд с отцом обменялись улыбками. Дэвид был одним из немногих, кому удавалось безнаказанно возражать Лоуренсу.

Ни с того ни с сего Розалинд начала спрашивать себя, как им теперь отмечать рождественские вечера и дни рождения. Они всегда праздновали в семейном кругу, Лоуренс ждал каждого такого события с нетерпением, но как они смогут собираться вместе, когда с Дэвидом эта женщина? Она, наверное, даже не пригласит их к себе в дом, но, даже если бы и пригласила, Розалинд скорее отрежет себе ноги, чем позволит им переступить ее порог, когда она, вероятно, при первом удобном случае пустилась бы танцевать на могиле ее матери.

— Милая, что ты делаешь с салатной заправкой? — спросил отец. — Если ты еще чуть-чуть ее потрясешь, она превратится в суп.

— Извини, — сказала Розалинд и попыталась изобразить смех. — Кажется, я сегодня немного на нервах. Вчера вечером мы с Джерри поссорились... Нет-нет, ничего серьезного, но я почти не спала, и потом еще с одним из Клифтонских домов проблемы...

— Я могу помочь?

— Нет, все нормально. Я поеду туда в понедельник и поговорю с жильцами. Ничего такого, чтобы тебе стоило беспокоиться. О, лазанья готова, — объявила она, когда запищал таймер. — Достань ее, пожалуйста. Лоуренс, будь хорошим мальчиком, пойди вымой руки.

— Сначала мне нужно закончить это, — напомнил он маме.

Когда Лоуренса выбивали из колеи, он устраивал истерику или замолкал на несколько дней. Зная это, Розалинд не стала спорить, а просто достала из шкафа с подогревом три тарелки и поставила их на стол.

За ланчем Лоуренс развлекал их, перечисляя в хронологическом порядке всех премьер-министров и в алфавитном — всех известных ему животных, все футбольные команды Премьер-лиги и каждого игрока поименно. Последнее удивило и тронуло Розалинд, потому что до этого Лоуренс никогда не проявлял интереса к любимому виду спорта отца. Может быть, он заучил все эти фамилии, чтобы произвести впечатление на Джерри? Кто знает...

— Что скажешь, если мы завтра пойдем на рыбалку? — спросил Дэвид, когда они убирали со стола.

— Да, это было бы весьма занятно, — ответил Лоуренс. — Сейчас я поиграю на компьютере, — сообщил он и, вытерев лицо бумажным полотенцем, которое протянула мать, аккуратно сложил его, вернул Розалинд и ушел.

— Сегодня такая замечательная погода, нужно было накрывать стол во дворе, — заметила Розалинд, заливая в чайник воду.

— Мы можем кофе выпить там, — предложил Дэвид. Закрыв посудомоечную машину, он взял дочь за руку и сказал: — Если хочешь, давай и дальше избегать темы, которая нас по-настоящему волнует, но, если мы ее не обсудим, проблема так и останется нерешенной.

Лицо Розалинд стало напряженным.

— Не вижу, что тут обсуждать, — сухо ответила она. — Решение ты, похоже, уже принял, и мое мнение, очевидно, тебя не интересует.

— Присядь, — сказал Дэвид, пытаясь подвести ее к столу.

— Я варю кофе, — напомнила Розалинд и, высвободив руку, повернулась к нему спиной.

Дэвид подавил вздох и стал наблюдать, как она достает с полки кофеварку и начинает засыпать в нее три мерных ложки свежесмолотого кофе.

— Я видел сообщение, которое ты прислала Лизе в четверг, — сказал он. — Неужели ты не понимаешь, что таким поведением ты себе же причиняешь боль?

— Ну, это ничего, — огрызнулась Розалинд, — тебе, похоже, все равно, больно мне или нет, иначе ты перестал бы с ней встречаться.

— Розалинд, я женюсь на ней...

— Я не хочу это обсуждать.

— Но нам придется. До свадьбы осталось не так долго, и я хочу, чтобы ты пришла.

— Прости, но этого не будет.

— Пожалуйста, послушай меня...

— Нет, это ты меня послушай, — закричала Розалинд гневно, оборачиваясь к отцу. — Я не хочу принимать эту женщину в нашу семью. Она для меня ничто, ничто, слышишь?

-Но...

— Она шлюха, которая охотится за твоими деньгами, папа, и если ты навязываешь ее нам, когда после маминых похорон прошло всего несколько месяцев, то это всего лишь показывает, как мало значат для тебя наши чувства.

Тревога и боль, появившиеся во взгляде Дэвида, сказали Розалинд, как сильно она его обидела. Ну и пусть. Отец должен понимать, как больно он обижает ее сам.

— Пожалуйста, никогда больше не называй так Лизу, — резко сказал он. — Ты даже не знаешь ее, так что...

— А вот и нет. Я знаю все, что мне надо знать. Однажды она чуть не разрушила твой брак и даже пыталась увидеться с тобой, когда мама болела. Насколько я знаю, мама была права, ты и в самом деле встречался с ней тогда.

— Она ни разу не пыталась связаться со мной, когда твоя мать болела.

— Неправда! Я видела открытку, которую она посылала...

— Твоя мать была...

— И смотри, как быстро ей удалось до тебя добраться, когда мамы не стало! А ты, дурак, даже не пытаешься ее остановить. Не пара она тебе, пап. Она нахлебница, пустое место...

— Розалинд...

— ... она вояжирует по свету вместе с богатыми и знаменитыми и мнит себя особенной, а на самом деле она всего лишь жалкая писака, которая не привносит в наш мир абсолютно ничего ценного. Она не смогла удержать рядом с собой ни одного мужчину, потому что все они, кроме тебя, умели быстро разглядеть ее истинное лицо.

— Когда закончишь...

— Я еще даже не начинала...

— Розалинд, я не буду стоять молча и позволять тебе говорить все эти гадости, когда ты даже не знаешь человека, о котором ведешь речь. Я знаю, что в конце жизни твоей матери нелегко давалась уверенность, что я не встречаюсь с Лизой...

— Потому что она знала, что вы встречались.

— Как она могла знать о том, чего не было?

— Говори, что хочешь, но мама знала, что эта женщина опять до тебя добралась. Она разыскала тебя в Париже, и с тех пор ты только и ждал, чтобы мама скорее умерла и ты мог бы без помех крутить свои грязные любовные делишки.

Лицо Дэвида стало пепельного цвета.

— Милая, это неправда, — с чувством сказал он. — Когда твоя мать болела, я делал для нее все, что мог.

— Только не любил ее. А она всегда хотела именно этого: знать, что ты искренне любишь ее.

— Конечно же, я любил ее.

— Так сильно, что не успел ее труп остыть, как ты...

— Прекрати, — дрожащим голосом перебил Дэвид. — В чем бы ты себя ни убеждала, что бы ни говорила тебе мать...

— Тебе ее не хватает? — почти прокричала вопрос Розалинд.