Первым делом, дождавшись прихода старика, он послал его за мылом и бритвою. Натаскав воды из подземного источника, он подогрел ее в казанке, побрился и вымылся по пояс. Раны на голове уже зажили, поэтому, избавившись от повязки, Никита вымыл и голову. В довершение всего он подстриг ногти на руках и простирнул нижнюю рубаху. Старик только диву давался.

— Вот что значит антелегент! Водичкой побрызгал пару раз — и хоть сейчас под венец.

— Погодите, Спиридон Иваныч, нужно еще одежонку какую-никакую купить.

С этим возникла небольшая трудность. Старика ни за что бы не пустили в мало-мальски приличный магазин. А покупать одежду на Хитровом рынке, которая могла оказаться краденой или снятой с умершего, Никита не хотел. Пришлось идти самому.

Выход, которым обычно пользовался старик, находился в подвале старого заброшенного дома в Сретенских переулках. Не успев вылезти на поверхность, Никита нос к носу столкнулся с внушительного вида человеком в форме. Судя по погонам, это был околоточный надзиратель. Хоть Никита и был чисто выбрит и причесан, а в кармане у него лежал паспорт, сердце его мигом ушло в пятки.

Околоточный остановился и внимательно оглядел стоящего перед ним молодого человека. Никита был ни жив ни мертв.

— Ну, что? — спросил околоточный. — Водопровод проверяем?

Никита неуверенно кивнул.

— Давай-давай. А то скоро осень, а там и до морозов рукой подать. У меня тут, в этом доме, тетка живет. Так что смотри мне. Если прорвет зимой — шкуру спущу. Ну ладно, ладно, не дрожи так. Вот, держи на чай.

Он достал из кармана двугривенный и, сунув его Никите, неторопливо пошел дальше.

«Ну и ну, — подумал Никита. — Пронесло…» И он заспешил по переулку, надеясь найти магазин недорогого готового платья.

Чего-чего, а этого добра в Москве было достаточно. Вскоре Никита нашел маленькую лавку, где его одели с ног до головы, да еще дали кожаный ремешок впридачу. А прямо напротив он без труда купил отличные хромовые сапоги себе и крепкие кирзовые в подарок Спиридону Иванычу.

Теперь он ничем не отличался от большинства прохожих. Пообедав в трактире на Лубянке, Никита спустился по Никольской к Красной площади, которую так давно желал увидеть.

Вдоволь наглядевшись на высоченные башни Кремля, на яркие купола Василия Блаженного, послушав, как бьют куранты на Спасской башне, он уже было совсем собрался идти домой, как вдруг увидел знакомое лицо.

Да, это, несомненно, была она, та девушка в белом, которую он так напугал давеча своим видом. Несмотря на то, что он видел ее всего минуту, черты лица ее крепко врезались в его память. Да, те же большие голубые глаза, маленький вздернутый носик, аккуратный рвал лица в обрамлении золотых кудряшек. Только сейчас на ней было не белое платье, а серый английский костюм и маленькая шапочка с вуалью. Ее сопровождал крупный седоватый мужчина в пенсне и с острой бородкой. Судя по всему, это был ее отец.

Совершенно неожиданно для самого себя Никита остановился как вкопанный и уставился на девушку. Она мельком взглянула на него и отвела глаза, конечно же, не узнав оборванного бродягу из парка.

«Надо бы ей книжку отдать, — подумал Никита, плетясь по Сретенке. — Да, непременно надо вернуть ей книжку. И носовой платок».

Спиридон Иваныч очень обрадовался сапогам.

— Вот это подарок так подарок. Хоть счас к градоначальнику на прием иди. Благодарствуйте, Никита Степаныч.

— Да ладно вам, Спиридон Иваныч, — смущенно говорил Никита, пытаясь присесть в уголок, где было бы поменьше грязи, чтобы не запачкать новой одежды.

— Да-а… — заметил старик. — Теперь тебе, Никита, не пристало больше в убогой хибаре моей валандаться. Что дальше делать-то думаешь?

— Наверное, завтра в Питер поеду. А то папенька волноваться начнет. Вот только… — Взгляд Никиты упал на лежащий рядом томик в сафьяновом переплете. — Вот только вещь одну вернуть мне бы надо. Скажите, Спиридон Иваныч, как мне до Пречистенки добраться?

— А вот как выйдешь на Лубянку, вдалеке большой купол Христа Спасителя увидишь. Вот к нему и иди. Аккурат, Пречистенка там рядом будет.

Задув лучину, Никита еще долго ворочался, вспоминая сегодняшнюю встречу. Уснул только под утро, прижимая к груди маленький томик с вложенным в середину белоснежным платочком…

Целую неделю Вадик упрашивал брата, чтобы тот взял его на встречу со своими дружками. Поначалу Витя категорически отказывался, но в конце концов уступил, взяв с брата клятвенное обещание молчать о местонахождении «сходки».

— Жри землю, — сказал он, не удовлетворившись «честным комсомольским».

— Зачем? — удивился Вадик.

— Жри, — повторил Витя.

— Но она же грязная… — Вадик поднес ко рту пригоршню чернозема и выжидательно посмотрел на брата. — Это обязательно?

— Давай-давай, — подбадривал его Витя. — Попробуй сразу заглотнуть. Я, знаешь, сколько уже этой земли нахавался? Целый килограмм! Зато много секретов знаю.

Вадик положил на язык коричневый комочек. Оказалось, что земля довольно-таки съедобна, только на зубах хрустит.

— Ну вот, а ты боялся! — Витя хлопнул брата по плечу. — Теперь только протрепись. Почикаю!

Конечно же, Витя шутил, но Вадику стало как-то не по себе, и он уже начинал жалеть о том, что в его голову пришла дурацкая мысль пообщаться с компанией дворовых мальчишек.

Они спустились к речке Савранке и долго шли по извилистой, тянувшейся вдоль берега тропинке. Вечерело, и оранжевый шар закатного солнца уже почти увяз в кронах столетних деревьев.

— Долго еще? — тихо спросил Вадик.

Его бил озноб, не то от внутреннего напряжения, не то от начинавшейся очередной простуды.

Но в следующую минуту он услышал гитарное треньканье и подростковые голоса. Приглушенная смесь отборного матерка и фальшивых аккордов неслась из старой проржавевшей барки, что в незапамятные времена была поставлена на вечный прикол в тихой, отгороженной от внешнего мира зарослями камыша, заводи.

Несколько темных силуэтов полукругом сгрудились на палубе вокруг костерка, источавшего аромат сгоревшего картона. Языки пламени отбрасывали на лица парней желто-красные блики.

— Ты поменьше трепись, — наказал Витя. — Сиди себе в сторонке, помалкивай. Хорошо?

— Угу… — только и мог выдавить из себя Вадик. Он отчаянно боролся с желанием поскорей унести ноги.

— Граждане, предъявите документы! — изменив голос, гаркнул Витя.

Сидевшие у костра вздрогнули, но, признав кореша, дружно заулыбались, оценивая шутку.

— Напугал, б… — сказал один из них. — Прям обосрались все.

— Вот, зараза, — хохотнул другой. — Не может без своих шуточек. Вали сюда, мудозвон!