ЮЛЯ

Всё ещё пребывая в состоянии совершеннейшего шока, наблюдаю, как директор лихо зацепив Гришку за плечо, настойчиво направляет парня в свой кабинет. И как это называется? Что здесь вообще происходит? Минуту назад с трудом поборола в себе неудержимое желание схватить начальника за руку, скрыться за дверью его уютных светлых апартаментов, задав единственный, на мой взгляд, подходящий вопрос. Зачем он всё это делает?

Нет, если бы на его месте опять-таки оказался Расторгуев, тут все домыслы давно бы уже канули в лету, без пояснений было бы всё понятно. Но Глеб Викторович? Даже в самой смелой своей фантазии не могла предположить, что такая, как я, заинтересовала этого человека, несмотря на все его оценивающие взгляды. Значит, дело в чём-то другом.

По большому счёту, про неожиданные завалы можно было забыть с момента появления двух мужчин (вернее одного мужчины и одного мальчика-подростка) на пороге приёмной. Потому что теперь работа занимает последнее место в моих мыслях.

Очень не люблю, когда происходит что-то непонятное. А сейчас именно такая ситуация.

За дверью послышались весёлые смешки и слабые окрики.

Что они там делают?

Не в силах побороть любопытство, слегка приоткрываю дверь, только после этого стучу, чтобы предупредить о своём появлении.

Каково же было моё удивление, когда я увидела следующую картину. Гриша стоит лицом к окну. За его спиной на расстоянии чуть меньше метра в выжидательной позе расслабился Глеб.

– Готов? – подождите! К чему готов? Что они вытворяют?

– Да! – энтузиазм в голосе брата трудно спутать с чем-то другим.

– Собрался?

– Да! Пробуем!

Глеб резко кладёт руку на плечо брата, а тот, в свою очередь, так же молниеносно своей ладошкой накрывает пальцы начальника, очевидно, крепко их сжимая, отрывает от своего плеча и ведёт вниз, тем самым выгибая руку Глеба Викторовича в неестественное положение.

– Слабо, Гриша! Подкручивай больше!

– Как?

– Разгибай руку. Не бойся за меня. Смелее! Ну!

Брат в ту же секунду послушался своего наставника, заставив (МОЕГО!!!) руководителя дернуться вперёд в согнутом положении.

– Давай! Плечом толкай!

Гриша навалился на Солнцева всем своим весом, но разница в росте и телосложении даёт о себе знать. Улыбающийся (!) начальник играючи вывернулся из неопытного захвата.

– Молодец. Уже намного лучше.

– О, Юля! А мы тренируемся! Глеб, как и обещал, показал мне несколько приёмов самозащиты!

– Здорово. Вы молодцы, – вновь перевожу потрясённый взгляд с одного на другого. – Гриша, нам домой уже пора. Пойдём собираться?

Чёрт с этими заданиями! Очевидно ведь, что я уже не в силах ни на чём сосредоточиться.

– Эх, жааалко. Глеб, может, ты с нами поедешь?

– Вернее, вы со мной, – Солнцев удивительно тепло улыбнулся моему смелому мальчугану.

Вот что мне с ним делать, а?

– Вы нас снова подкинете? – с чего такое воодушевление, скажите мне, пожалуйста? Неужели он не понимает, что снова напрашивается, а человеку, возможно, отказать неудобно? Хотя… понятия ОТКАЗАТЬ НЕУДОБНО и СОЛНЦЕВ в одном предложении могут сочетаться крайне редко.

– Да какие вопросы, парень? Уговаривай сестру и вперёд. Я только за.

– Нет-нет, Глеб Викторович, мы не будет отнимать Ваше время. У Вас на сегодня ещё одна встреча…

– Я её отменил. Только что.

Шикарно. А мне ничего не сказал. И как теперь выкручиваться?!

– Ююююль, ну ладно тебе.

– Гриша. Нужно иметь совесть. Попрощайся. И пойдём.

– Видимо, Григорий, моя компания настолько неприятна твоей сестре, что никакие уговоры не помогут. Достал я её уже на работе. О какой совместной поездке может идти речь?

Ой! Я, вообще-то, не то имела в виду! Как он всё некрасиво вывернул! Настоящий мастер! Кто бы сомневался, что он так может.

– Вы преувеличиваете, Глеб Викторович. Я не то хотела сказать.

– Тогда в чём дело? Мне по пути. Что страшного в том, если я снова вас подвезу? Разве здесь есть что-то криминальное?

– Конечно, нет, но…

– Значит, спор закрыт. Всё, собираемся и бегом вниз.

– Глеб, а ты же голодный, наверное? Айда к нам? Мы накормим!

Когда же он уже прикусит свой язык без костей?!

Совершенно не понимаю, как себя вести. Гриша явно перегибает палку, но любое моё замечание летит мимо. Через три минуты мы уже подъедем дому, но за это время я определённо сгорю со стыда.

– Я не могу позволить себе напрашиваться и быть нежеланным гостем.

Вот, значит, какое замечание выдал. Чувствую, с таким тяжеловесом в области словесных перепалок, мне нет смысла тягаться. Но промолчать не могу.

– Вы ведь можете позволить себе многое.

– Только не это.

Подобное заявление как обухом по голове ударило.

– Вы действительно хотите подняться? – может, и правда, хочет? А у меня появится шанс втайне от посторонних ушей услышать ответы на пару вопросов, никак не дающих мне покоя?

– На самом деле, не отказался бы от приглашения.

А сейчас он не напрашивается? Как я могу ему отказать? Разве у меня есть выбор?

Как только мы вошли в квартиру, Гриша, практически зубами вцепившись в Солнцева, потащил его в свою комнату. И, кажется, догадываюсь, зачем.

– Я тебе сейчас такое покажу! Закачаешься! Всё сам собираю!

Уверена, тщательному осмотру и обсуждению сейчас подвергнется коллекция (это слишком сильное слово, потому как в наличии всего полторы модели) миниатюрных копий представительных машин, каждая из которых является легендой советского автопрома. Гриша с ума по ним сходит. Покупает журналы (на самом деле, чаще я ему покупаю, люблю баловать братика), к каждому номеру которого прилагается пакетик с частями машины. Первую модель он полностью собрал сам и невероятно гордится этим. В уменьшенной копии всё как настоящее: открываются двери, крутятся колеса, опускаются стекла и даже фары светятся. Сейчас брат занимается сборкой новой модели, а его удовольствие и нетерпение растянутся на месяца, потому что каждый новый номер журнала выходит четыре раза в месяц.

Руководитель (как странно теперь думать о нём в подобном ключе), посмотрел на меня извиняющимся взглядом, пожал плечами и произнёс, обращаясь к Грише:

– Пошли, малец, показывай своё творение.

Думаю, полчаса мужчин не будет точно. А это значит, что у меня есть время быстренько сообразить что-нибудь к столу.