После чего, недовольно что-то погонявший у себя во рту и на что-то решившийся-таки юноша вдруг извлек из никому кроме него не видимого Кармана пирсинг, точно с такими же камушками, как носит довольная и умиротворенная с тех пор Прекрасова, ну и засунул руку с ним себе в штаны.

— Сссс... — да и вынул её, уже пустую, спустя миг боли. — Всё. Теперь буду благоухать розами!

— И яркость... эм, некоторых ощущений повысится, — промурлыкала узнавшая украшение Прекрасова, и вправду в последние дни отдельно не пользующаяся никакими ароматами, но при этом всегда источающая весьма аппетитные запахи. После чего, привстав на носочках, прошептала на ухо парня, от которого действительно не так теперь разило. — Пошли проверим?

— Не сейчас. У меня ещё дел много, — с трудом ответив отказом соблазнительно изогнувшейся миниатюрной брюнетке, отступивший назад Силин вдруг заметил неладное и поспешил пресечь. — Мама, а куда это вы намылились, позвольте узнать, а?

— Так назад же. Я с тобой.

— Мы ж договорились, мам. Закупки! Карточку я тебе зачем дал? Мне, так-то, не только мыло будет нужно... там(загадочно). Мы для чего, вообще, столько времени список всего потребного составляли? Так что: нет, назад — я сам. А ты — мыться!

Что касается Софьи Самуиловны, то стоило немалых трудов заставить её уйти с сыном, а не беззащитной и лишь под гарантией опеки аборигенов остаться в том мире, дабы налаживать их быт. Уж очень загорелась женщина идеей, бросив всё тут, остаться нести доброе, светлое, вечное тамошним темным массам. Но сын, опасавшийся, вернувшись не застать мать живой и здоровой, всё же настоял, мотивируя необходимость возврата «прогрессорши» на Землю потребностью в средствах и материалах для так сейчас вожделенного ею налаживания жизни очаровательных ушастиков, как назвала их Силина старшая, как следует разглядев эту чумазую братию. Боявшуюся, к слову, уже который день не то что на охоту в лес выбраться, или соваться на поля да на заливные луга скотину гнать, а даже из изб носа казать, чтоб до реки хотя бы спуститься. Вот и запаршивели за столь короткий срок «милые ушастики».

— Ой! — воскликнула новая подданная Белого княжества, когда ей на левый большой палец вдруг уселась только что прилетевшая «стреконожка», замерев там золотым кольцом. — Вот это да! Магия, Слав?

— Поздравляю, мам, ты теперь колдунья, как самоназвались носители подобных украшений, — ответил уже уставший от споров и не желавший новых сын восхищенной матери, так кстати отвлекшейся от неприятной ему темы.

— Представляете, Слава, девочки, я теперь могу перенимать чужие способности!

— А? — неслабо так изумились все присутствующие подобному джекпоту.

— Нужно лишь коснуться любого, как ты сказал, колдуна и потом целый день можно будет пользоваться его скопированной способностью! Ну или пока не повторю это же действие с другим, осознанно разумеется, а не случайно задев, например, — пояснила Силина.

— Вау, круто.

— Шикос!

— Везет же.

— Имба.

— Поздравляю!

А пока все восхищались новой колдуньей с её крутейшей способностью, при этом демонстрируя и свои, чтоб не выглядеть совсем уж скромно на её фоне, а заодно и давая их ей опробовать, дабы выяснить в итоге, что перенимается базовая, а не уже прокачанная на момент копирования способность, во всяком случае, пока само это копирование не улучшено, так вот, тем временем юноша о чем-то шептался с деловито кивавшей в ответ и куда-то ненадолго даже убегавшей Лидой. Также он некоторое время стоял с закрытыми глазами, предварительно испепелив словно из воздуха извлеченную им бумажку, загадочно при этом чему-то ухмыляясь. Ну и, в конце концов, что-то явно припомнив, под разными предлогами принялся трогать за всякое своих одноклассниц.

— Как тебе, Слав? — будучи весьма довольная приобретением, полюбопытствовала Силина у сына, только сейчас заметив, отчего-то таинственно скалившегося, когда не липнувшего, несколько навязчиво прямо скажем, к девчонкам, некоторые из которых, впрочем, весьма благосклонно принимали такое вот неоднозначное, по её мнению, внимание.

— Замечательно, — под неодобрительным теперь взглядом матери прекратив свои бесстыжие приставания, а на самом деле закончив наконец вливать свою Круа всем собравшимся здесь влюбленным в него «наркоманкам», ответил не особо вслушивавшийся Кру. Который, правда, когда благодаря новой Гаус научился очищать эту удивительную энергию, не всегда безвредную в столь концентрированном состоянии для простецов, то стал использовать лишь её, заодно желая избавить своих близких от искусственной привязанности к себе, если это возможно. Осмыслив же сказанное, бодро добавил. — Вот видишь, мам, с такой замечательной способностью тебе никуда не надо! А то в следующий раз может попасться ерунда какая-нибудь.

— Слав, ну вот что ты такое говоришь? Разве я променяю на это вот столь важное дело! Нет, ни за что! И вообще, почему ты девочек сразу назад уволок? Они ведь такие миленькие...

— Да солить мне их, что ли? Девочек этих, — чуть не вспылил, но сдержался-таки Силин, раздраженно обведя взглядом множество пар разноцветных глаз в обрамлении наивно, ага-ага, хлопающих пушистых ресниц.

Требующих, вон, внимания голубых, молящих о нем же зеленых, азартно призывающих к этому черных, с намеком о том же подмигивающих синих, да ещё и широко открытых бирюзовых, мол, вот вырасту, и тогда держись, Силин, не уйдешь! А тут и порочно прикрытые серые ещё подоспели, в которых всегда теперь читалась готовность не то что к любого рода этому самому вниманию, но и вообще буквально на всё, причем, похоже, неважно, сколько для того крови, например, потребно будет пролить.

Присутствие в этом вот пышущем юностью «цветнике» ещё и, внезапно, математички, причем в бесстыдном шелковом халатике явно после душа — не осталось без внимания однажды видевшей её ещё в Святославльской школе озадаченной теперь матери:

— Занятно, — только и выдала растерянная Силина, успев что-то уловить, пусть и скромно вдруг потупившаяся училка тут же отошла в сторонку, где, старательно более не отсвечивая, осталась, понятное дело после того, как её любимый ученик, едва не простонав, закатил глаза, явно предчувствуя расспросы матери.

— Так, ладно. Мне пора, — заключил Силин, заметивший, будто всего этого было мало, ещё одну пару глаз, на этот раз небесно-голубых и летящих откуда-то со стороны княжьего сада на крыльях, есть шанс, что вовсе не любви, а наверняка просто зафиксировав на каком-нибудь своём «радаре» появление союзника, пока ещё не исполнившего поручение, между прочим.

— Ой, Юлечка летит, — мигом уловив изменение в лице будто