Наткнувшись на берег озера, черного словно мазут, в который бросили звезд, Лютер снова разделся и вошел в воду, закричав от восторга, потому что ему стало холодно. Внешние чувства слегка притупились, как будто в компенсацию того, что теперь его физическое тело ощущало так много, и весь мир словно сконцентрировался на нем самом. Он плыл по озеру, ощущая себя летящим сквозь пространство метеоритом, планетой в необъятном космосе, взрывом сверхновой звезды. Но когда у него зубы застучали от холода, восторг слегка поубавился. Выбравшись на берег, Лютер лег плашмя на песок, намереваясь так встретить рассвет, но вскоре окончательно продрог. Уговорив себя, что глупо получить человеческую жизнь и тут же умереть от воспаления легких, он снова оделся.

Место смерти Луизы Паркер было совсем рядом, и Лютер хотел взглянуть на него снова, но лишь оцарапался о сухие ветки. Ночное зрение исчезло, и он долго плутал по парку, пока выбрался к главным воротам.

Сев в машину, брошенную у входа, он включил обогрев на максимум и набрал номер Джессики.

— Прости, что разбудил, — сказал он. — Но я должен был тебе позвонить.

— Спасибо, — всхлипнула она. — Я ждала твоего звонка. Ведь ты такой чуткий, Лютер. Ты понимаешь меня как никто.

Она зарыдала, и Лютер озадаченно посмотрел на экран телефона. Что он должен был понять? В прошлую беседу она сказала, что нашла Дерека Тосси — на экране моргал значок нового сообщения, и Лютер обнаружил в нем адрес. Потом Джессика подтвердила, что в Танороке нет официально зарегистрированных альтернативных, что, конечно, не исключает вероятность диких экземпляров. А потом… Что же там было? Он перешел на шепот, чтобы не разбудить Рокси, Джессика стала допытываться — почему, и он пошутил про ревность.

— Лютер, я знаю, что веду себя как дура, — Джессика шмыгнула носом, успокаиваясь. — Но я и правда ревную.

Ее давняя влюбленность перестала быть секретом еще тогда, когда Джессика носила майки с вампирской тематикой и читала книжки с говорящими названиями «Жажда ее крови» и «Клыкастая страсть». Но Лютер наделся, что они перешагнули этот этап. Впрочем, кого волнует ее ревность? Его сердце стучит в грудной клетке. Вот это новость века!

— Мы так близки с тобой, — продолжила Джессика. — Общаемся каждый день. Я столько не разговариваю даже с мамой. И ты всегда меня слушаешь, как никто другой.

— Угу, — промычал Лютер.

Он обязан отзваниваться куратору дважды в день, не считая контрольных осмотров. Сеансы психотерапии сократили до часа в неделю, но в последние годы Джессика больше говорила о себе, поскольку Лютер обрел душевное равновесие — так казалось.

Его разберут на атомы — пришло осознание. Он далеко не единственный альтернативный, но раньше такого не случалось, он бы знал.

— Я, конечно, профессионал, но и женщина тоже, — продолжила болтать Джессика. — И я вижу, что ты это тоже видишь. Ты замечаешь цвет моих волос, мой макияж, даже брови! Ни один из моих мужчин ни разу не заметил, что я изменила форму бровей!

Ладно — его. Но в бюро быстро выяснят, что дело в Рокси. Роксена Медоу, чьи волшебные поцелуи исцеляют вампиризм. Ее привезут в лабораторию и станут проводить опыты. Ее заставят перецеловать всех альтернативных, а может, и не только целовать…

— Я убедила себя, что дружба — это твой максимум, что тебе вовсе не важен пол. Потому что вампиры, ну, ты понимаешь, не интересуются этими вещами, — Джессика шмыгнула носом. — Ты был таким выдержанным. Столько лет без срывов. И вдруг эта девчонка! А я изучила ее досье: молодая, яркая, сексуальная… Скажи, Лютер, почему она? Почему ты не захотел моей крови?

В ее голосе звучал надрыв и мольба, и Лютер сказал то, что она хотела услышать:

— Ты очень дорога мне, Джессика, я не хочу причинить тебе боль. Я вижу в тебе личность, а не емкость с кровью.

Она затихла. Кажется, даже дышать перестала.

— Ты мой самый дорогой человек, — добавил он и замолчал.

Лучше не перебарщивать. Драматичное молчание тоже работает.

— О, Лютер, — всхлипнула Джессика. — Знаешь, давай забудем этот разговор. Идет? Я не буду вписывать его в отчеты.

— Договорились, — согласился он.

Но тему она затронула интересную. И раз представился случай, то лучше бы уточнить.

— Джессика, скажи, а мне нужно какое-нибудь разрешение, чтобы с ней переспать?

В телефоне повисла пауза.

— Что? — пискнула Джессика.

— Разрешение, чтобы заняться сексом с Рокси Медоу, — терпеливо повторил Лютер. — Я имею в виду не глубокую душевную близость, как у нас с тобой, а скучное плотское соитие.

— О, Лютер, — Джессика явно пыталась подобрать слова. — Но у тебя ничего не выйдет. Ты, конечно, можешь использовать какие-то альтернативные способы, без собственно… ну, проникновения. Но у молодой девушки наверняка будут определенные ожидания. Не получив их удовлетворения, она разочаруется и наговорит тебе кучу обидных слов, а я не знаю, как мне лечить вампира от депрессии по поводу мужской несостоятельности! — Как она ни старалась, ее голос сорвался. — Что ты такое говоришь? Это шутка?

— Нет, — коротко ответил Лютер. — Я хочу заняться сексом с Рокси Медоу. Мне нужно разрешение?

— У тебя не получится!

Лютер глянул вниз и усмехнулся. Стоило произнести имя Рокси, вспомнить ее горячий рот, бархатную кожу, как становилось очевидно, что все у него как надо.

— Слушай, Джессика, а за это время что-нибудь поменялось в правилах игры? — спросил он.

— Я не пойму, ты издеваешься надо мной? — взвизгнула она. — Это какой-то метод реверсивной психологии, да?

— Мы ведь можем говорить обо всем, правда?

— Я не знаю, что там поменялось, — сурово ответила Джессика. — Я разошлась с Джимом еще десять лет назад. Но сомневаюсь, что можно придумать нечто принципиально новое.

— Согласен, — сказал Лютер. — Я рад, что мы поговорили. Без записи, откровенно, обо всем. Я… люблю тебя, Джесс.

Как друга и коллегу. Она и вправду куда лучше зануды Тобиаса, с которым он работал сорок лет назад.

— Спокойной ночи,