бы потому, что Лютер редко ходил в гости. А если уж и попадал к кому-то домой, то хозяин знал о его пристрастиях и не пытался накормить пирогами. От лимонной начинки щипало язык, и желание заглушить отвратительный кислый вкус свежей сладкой горячей кровью стало нестерпимым.

Он сумел выведать, что рецепт пирога — ммм, просто чудо, нет, добавки не надо, я сыт, лучше заверните с собой кусочек — дала та самая соседка, что обнаружила Сесилию после падения. Миссис Боулден, почти местная знаменитость, писательница детективных романов и подруга Сесилии жила напротив, через дорогу.

Оказавшись на улице, Лютер кинул старательно упакованный кусок пирога в багажник, а потом торопливо развернул батончик гематогена и запихнул его в рот целиком, едва не рыча от голода.

Помимо странного падения Сесилии он выяснил еще кое-что: отец Рокси не фигурировал в ее жизни с того самого момента, как погибла ее мать. Рокси его почти не помнила, а миссис Медоу отказывалась говорить «об этом проходимце», и Лютер не стал давить. К концу ужина Сесилия подобрела, и ему не хотелось ломать неловким словом хрупкое доверие, давшее ростки в ее осторожной душе.

Выковыряв мелкий кусочек фольги от гематогена, застрявший между зубами, Лютер щелчком отправил его подальше и пошел через дорогу, к белому дому с синими ставнями, где жила миссис Корделия Боулден.

Женщина открыла почти сразу, как будто стояла за дверью и ждала, когда он подойдет. Невысокого роста, полноватая, остроносая, она напоминала нахохлившуюся на морозе птичку. В растрепанных коротких волосах, серебрилась седина, а макушку прикрывал цветастый платок, повязанный на залихватский манер банданой. Из кухни тянуло запахом свежей выпечки, и Лютер едва сдержался, чтобы не скривиться. Кусок лимонного пирога лежал в желудке кирпичом вместе со стейком.

— Лютер Фосберг, — представился он, продемонстрировав удостоверение и надеясь, что подруга миссис Медоу не будет такой же внимательной, и ему не придется снова рассказывать душещипательную историю сиротки. — Можно задать вам пару вопросов, миссис Боулден?

— Спрашивайте, — согласилась Корделия, внимательно разглядывая его темными как маслины глазами.

Несмотря на седину, она казалась довольно молодой: лет сорок с небольшим. Лицо ее было гладким, а щечки упругими как яблочки.

— Это вы обнаружили Сесилию после падения?

— Вы же знаете, что я, — подтвердила она, склонив голову к плечу и глядя чуть искоса, так что сходство с птичкой стало еще сильнее. — Затем и пришли, верно? Когда я узнала, что произошло с бедной Луизой, — она вздохнула и прикрыла глаза. — Просто ужас. И я сразу подумала — быть может, эти два происшествия связаны?

— Вы так считаете? — насторожился Лютер. — Отчего же?

— Может, это все мое больное воображение, — виновато улыбнулась миссис Боулден. — Я пишу детективы, вот и додумываю всякое — профессиональная деформация. Расскажете как-нибудь о ваших предыдущих расследованиях, агент Фосберг? Обещаю, я изменю все имена.

— Посмотрим, — не стал он ее обнадеживать. — Так почему вы решили, что случай Сесилии похож на гибель Луизы?

— Кровь, — бросила Корделия, и его клыки опять зачесались. — Я не знаю, как Сесилия умудрилась так упасть. Вы ведь были у них дома? Перила деревянные, на ступенях ковролин. Но она распорола бедро, и кровь натекала до входной двери. Я постучала, услышала стон. А когда открыла, то едва не ступила в лужу крови.

Лютер выдохнул, и облизнул клыки. Толстушка Боулден как будто его провоцировала. Интересно, сможет ли она произносить слово «кровь» еще чаще?

— Кровь была и в парке. Я разговаривала с шефом о’Коннелом. Он говорил, земля от крови бедной Луизы хлюпала как болото, — она поджала тонкие губы и сурово произнесла: — Вы должны найти преступника, агент Фосберг, пока он не убил кого-то еще.

Фраза прозвучала по-киношному неестественно, и Лютер подумал, что Корделия, верно, так себе писатель.

— Я постараюсь, — ответил он. — Вспомните детали, миссис Боулден. Вот вы открыли дверь, увидели лужу…

— Крови, да. А наша драгоценная Сесилия лежала под лестницей, белая, как фарфор. Мы собирались на пробежку утром, я потому и пришла. Вдвоем веселее… Вы ведь подозреваете меня, агент Фосберг? — внезапно спросила она.

— А это сделали вы? — поинтересовался он.

У миссис Боулден была одна черта, которая не позволяла заподозрить в ней вампира — ее сердце. Оно билось ровно как метроном. Корделию нисколько не взволновал внезапный визит агента. А будь убийца человеком, смог бы он сохранять такое спокойствие?

— Я бы скорее сделала убийцей вас, — сказала она. — Привлекательный мужчина, с корочкой агента, перед таким открываются все двери, и женщины садятся к нему в машину без страха.

— У меня алиби, — криво усмехнулся Лютер.

— Наверняка, — согласилась миссис Боулден и снова растянула губы в улыбке, но ее темные глаза оставались серьезными. — Если бы я не нашла Сесилию, она бы умерла от потери крови. Как и Луиза. Как и…

Она запнулась, как будто передумав говорить.

— Вы давно живете здесь, миссис Боулден? — быстро поинтересовался Лютер.

— Давно. Помню Рокси еще малышкой. Она просто чудо.

— А мать Рокси вы помните?

Ее щека дернулась.

— Не думаете же вы, что и смерть Анны не была случайной? — нарочито ахнула она и, отведя взгляд, покусала губы.

— Говорите, — потребовал он.

— Я хорошо помню ее… скажем, близкого друга. Они так и не оформили отношения даже после рождения Рокси. Типичный плохой парень: длинные темные волосы, на кожаной куртке череп, мотоцикл рычал как хищный зверь и вечно будил меня по ночам. У него еще были удивительной красоты глаза, и смотрел он так пристально… Вот как вы, агент Фосберг.

— Какие-то особые приметы?

Корделия задумалась.

— Забавно, но у него не было татуировок. Байкер — и без татушек. Странно, да? Я даже сделала его прототипом героя в одной из книг. Все думали, что он злодей, а оказалось — герой. Он исчез сразу после гибели Анны. Как же его звали… Дерек! Да, точно, Дерек Тосси.  Обязательно свяжитесь с ним, агент Фосберг. Уверена, он сможет вам что-нибудь рассказать. Что-нибудь важное.

— Если вспомните что-то еще, позвоните, — сказал Лютер,