Плотно закрытую дверь пришлось открывать когтем, что я и проделала, вывалив язык от усердия.

— И ты прямо все-все знаешь?

— Все-все, милая. — Язык мужчины заплетался.

— И можешь любую статью написать, например, обо мне?

Я заглянула и чуть не зарычала от разочарования. Финли прижимал к огромному черному дивану одну из вампирш, худую и достаточно взрослую, судя по густой, разливающейся вокруг нее ауре.

Его лицо выглядело раскрасневшимся и немного безумным. То ли опился аурами, то ли горячительными напитками. Пли попал под прямое влияние. Белки глаз покраснели из-за порванных капилляров.

— О городе напишу, а потом и о тебе, детка.

— Ты меня очень хочешь?

— Да я уже давно горю, моя конфетка, быстрее дай дяде Финли сладкого.

На мой взгляд, вампиршу скорее можно было назвать тетей журналиста, но Финли было не до оценок. Его распаленный мозг требовал получения удовольствия, а аура вампирши лишала какого-либо контроля за ситуацией. Он горел, вожделел, и женщина с удовольствием принимала его энергию в касании.

Я не поняла, при чем тут Варран, но уже следующие слова дали нужные отвегы.

— А когда город откроют? — нежно, но с некоторой ленцой спросила женщина, поглаживая трудящегося Финли по плечу.

— Как только мы завершим дело, — туманно заявил журналист и на деле доказал, почему получил прозвище «Молния». Очень быстро.

Он слез отдуваясь, удовлетворенно похекивая. Запутался ногами и скинул на пол снятую с девушки юбку. Та, нисколько не смущаясь, откинулась на диване, вытягивая ноги в порванных чулках. Расслабленная, порочная, сытая.

И я не сообразила ничего лучшего, как тихо позвать Молнию от двери:

— Финн.

Оставлять в замке вампира журналиста, разбалтывающего государственные тайны вследствие разжижения мозга, я не могла. Хотя очень подмывало. Но ответственность взяла верх.

Финли подскочил, завертел головой, а потом, неуверенно прислушиваясь, прошел к двери. Тут я его и сцапала, только зубы клацнули. Вытащила рывком за дверь, закрыла ее и проворчала:

— Это я-а-а — Мари-и-и!

— Ты говоришь, или у меня глюки? Но это хорошо, что ты пришла за мной, детка! — обрадовался все еще плохо соображающий сердцеед. — Ах, какая ты, оказывается, киса!

— Бежи-и-им!

— Зачем? Бал же — до утра. Я остаюсь!

И он пьяно топнул ногой.

— Красавчик, ты где? — раздалось из-за двери.

Больше я не рассусоливала. Боднула Финли головой, и он от неожиданности не удержался и улетел на пол коридора. Дальнейшее было делом техники и упорства. Докатив его до лестницы, уже хотела его спустить, но журналист поднялся.

— Не надо, — сказал он почти нормальным голосом. — Все понял, осознал, ухожу сам.

Преодолевали пролеты мы неординарно. Финли — держась за перила и вглядываясь в каждую ступеньку. Я — почти стелясь животом, пытаясь не сильно мелькать шкурой.

Снизу послышались голоса, многочисленные гости поднимались на второй этаж. И мы оба замерли.

— Мари, — на втором, упираясь плечом в стену, стоял Крис, — вам не выйти из двери замка без специального разрешения.

— О, а как ты ее узнал? — заинтересовался Финли.

— Очередной твой друг? — спокойно спросил Крис. — У тебя дар обрастать новыми знакомыми.

Голоса снизу приближались. Я мотнула журналисту головой и, не обращая внимания на Криса, развернулась обратно на третий этаж.

— Ты можешь со мной не разговаривать, хотя мы когда-то обещали друг другу беседовать в трудных ситуациях. Но помощь-то примешь?

Он отлепился от стенки и качнул головой, призывая идти за собой. Даже не посоветовавшись со мной, Финли поплелся за ним. И я… двинулась следом, понимая, что сейчас не время капризничать, нужно принимать руку помощи.

Крис почти сразу свернул в один из боковых коридоров, и дальше мы передвигались почти в полутьме.

— Я не спрашиваю у тебя, как ты провела эти четыре месяца, — вдруг заговорил Крис, — и не буду объяснять, как тяжело мне было тут.

Финли пьяно фыркнул:

— Да ладно, парень, ты тут был четыре месяца? Да ты счастливчик!

Крис сделал паузу. Я живо представила, как сейчас приподнимается в недовольстве краешек его губы. Журналиста он продолжал игнорировать.

— Мари, ты сейчас в обиде, но если подумаешь, то сообразишь, ты же умная. Вопрос стоял между потерей контроля и несущественным сбросом напряжения. Эта девушка мне совершенно не нужна. Пойми, все другие варианты вели к ухудшению моего состояния… на фоне здешних эмоций.

Нас привели к винтовой, на вид — служебной лестнице вниз. Спустившись первым, Крис открыл дверь ключом, выпустил нас во двор, встретивший резким холодным вечерним воздухом. И еле-еле коснулся шкуры на моем загривке, за которую он раньше любил держаться во время лесных катаний.

Я подумала, если бы просто ЗНАЛА, возможно, поискала бы в себе силы простить. Но я ВИДЕЛА, и картина языка, двигающегося по гладкой кожице, его хриплое «Продолжай» — было невыносимым, преследующим видением.

Меня опять затрясло, и он раздул ноздри.

— Немного горя и очень много другой эмоции. Я предполагаю, это ярость, — тихо сказал Крис, — но слов своих обратно не беру. Я приеду через два месяца и постараюсь завоевать тебя снова.

— Душещипательная история! — все еще пьяно произнес Финли. — Такая трагедия из-за небольшой мужской слабости. А ты ему рассказала, что позволила мне тебя пощупать?

Крис хмыкнул, пристально посмотрел на меня и закрыл дверь изнутри.

— Вы, женщины, — уже трезвея на свежем воздухе, продолжил журналист, — все такие высокоморальные. А копни — одни двойные стандарты. Вот в замке сейчас отрываются самые приличные девушки Хакса. Этой ночью там можно поиметь любую. Один раз в году. Вы такие же, как и мы. Весь мир наш такой.

Он развел руки и закричал в небеса:

— Все хотят секса!

И уже печально продолжил:

— Но почему в обычные дни вас нужно умолять, уламывать и заставлять? Почему я должен трахать Двуликих, когда хочу иметь нормальную человеческую девушку?

Я подталкивала его мордой, подводя к нашей карете. Кучер изумленно смотрел, как крупный кошачий хищник помогает мистеру Финли залезать внутрь. Мужчина явно не мог придумать, что бы такого спросить, и только беззвучно открывал рот и успокаивал испуганно переступающих ногами, косящихся на меня лошадей.

Закрыв лапой дверцу, я потрусила рядом с уезжающей из замка каретой, почти растворяясь в ночных тенях. Нас без слов выпустили из ворот, улыбающийся молодой вампир в цилиндре благожелательно кивал. Скорее всего, нас должны были серьезно перетряхнуть на выходе из большой парадной двери.