Во второй главе мы видели, что сегодняшний мир меняется быстрее, чем когда-либо, со скоростью безусловно большей, чем то, что могли наблюдать в свои времена Гераклит, Бэкон и даже основатели института Пало-Альто.

Парадокс заключается в том, что во время столь стремительных перемен человеческое сознание остается все тем же старым инструментом, каким было на протяжении сотен или даже тысяч лет. И это печально, потому что сознание – наше единственное орудие, помогающее изменить восприятие, что, как уже говорилось, и приводит нас к новым идеям.

В настоящей главе я хочу рассмотреть, как человеческий мозг «смонтирован» на определенный образ мышления. Затем я покажу, как эта функция распространяется на его «программное обеспечение», и объясню, почему мы формируем стереотипы и парадигмы и продолжаем цепляться за них, даже если убедились, что они ошибочны.

На простых примерах можно легко доказать, что мы все имеем тенденцию одинаково реагировать на определенные визуальные стимулы. Ну или практически все, если учесть, что исследователи обнаружили некие сообщества, которые, существуя в иной среде обитания, развиваются по-другому.

Левая стрела в знаменитой иллюзии Мюллера-Лайера (о ней речь ниже, рис. 3.14) интерпретируется большинством из нас как угол комнаты, увиденный изнутри. Но на африканских зулусов, привыкших жить в круглых хижинах, фокус не подействует. (Иллюзия заключается в том, что древко стрелы слева выглядит длиннее, чем древко стрелы справа, хотя на самом деле они одинаковы.)

Пигмеи, обитающие в самом сердце глухих джунглей, попадая на открытый ландшафт, считают удаленные объекты маленькими и пытаются дотянуться до горизонта. Этот феномен неизбежно распространяется и на концепции. Бенджамин Ли Уорф, американский лингвист, обнаружил, что индейцы Хопи «не имеют общего представления или ощущения времени как ровно протекающей непрерывности, в которой все во вселенной перемещается с одной скоростью из будущего, через настоящее, в прошлое».

Действительно, восприятие связано с культурой и подвержено ее влиянию. В словарном запасе американских индейцев Навахо и Таос, к примеру, есть только одно слово для синего и зеленого цветов. Антрополог Клайд Клакхон утверждал, что «любой, кто хочет хоть что-нибудь понять об индейцах Навахо, должен иметь представление об их языке и о том, как он формирует мышление, интересы и поведение». Еще один американский антрополог-лингвист, Эдвард Сэпир, заявил: «Суть дела заключается в том, что «реальный мир» в большой степени построен на языковых традициях группы».

Но вернемся к примерам с визуальными стимулами. Если вынести за скобки влияние культуры или опыта, все мы реагируем сходным образом. Первый важный момент состоит в том, что мы не можем не создавать моделей-образцов. Наш мозг делает это за нас. Взгляните на фигуры на рис. 3.1.

Рис. 3.1. Визуальные стимулы

Картинка (а). Вы обратили внимание, что ваше сознание моментально «видит» прямоугольник, хотя его не существует? Картинка (b). Ваше сознание пытается превратить четыре точки в несуществующий на самом деле аккуратный четырехугольник, не правда ли? Картинка (c). Вам представляется белая черта, перечеркивающая слово IDEA, но никакой белой черты там нет.

В каждом из этих случаев человеческий разум совершает, так сказать, «акт веры». За этим стоит нечто, уходящее корнями в глубины прошлого. Возможно, дело в том, что человек не выжил бы, если бы дожидался, пока все линии соединятся.

Мозг всегда ищет шаблоны. Существуют сотни законов, управляющих восприятием, слишком сложных, чтобы все их здесь перечислять. Но вот семь важнейших.

Первый закон – это закон группировки по принципу близости. Элементы, которые достаточно близки друг другу, связываются вместе в единое целое.

На рис. 3.2. в случае (а) мы спонтанно распределяем точки, расположенные рядом, в группы по две, а не представляем себе две симметричные структуры по шесть элементов или три группы, каждая из которых состоит из четырех кружочков. Конфигурация (b) может быть рассмотрена как минимум тремя разными способами. Можно увидеть три горизонтальных ряда, смещенных друг относительно друга, серии точек, сгруппированные по диагоналям или три параллелограмма. Вторая возможность – диагональное расположение – объясняется именно близостью точек.

Рис. 3.2. Объединение по принципу близости

Можно группировать элементы, обладающие сходными свойствами. Этот организационный принцип часто одерживает победу над принципом близости. Два этих закона, совсем не противоречащие друг другу, часто дополняют друг друга.

На рис. 3.3 часть (а) кажется чередой колонок, потому что отчетливые точки больше бросаются в глаза, чем расстояние, которое их разделяет. В части (b) тот же эффект позволяет нам увидеть горизонтальные ряды.

Рис. 3.3. Объединение по принципу сходства

Движение – третий элемент, влияющий на то, как реагируют наши каналы восприятия. В животном мире этот закон присутствует повсюду. Замаскировавшееся животное практически инстинктивно осознает, что останется неотличимым от окружающей среды, только если замрет. Стоит ему пошевелиться – его тут же заметят.

Распознавая формы, мы склонны объединять элементы, объекты и характеристики, которые иногда сильно отличаются друг от друга, но тем не менее могут участвовать в одном «ходе», даже в такой парадоксальной ситуации, когда этот «ход» не предполагает движения! Возможно, именно в этом направлении нужно мыслить, чтобы понять, как появились созвездия.

Организация восприятия предпочитает ровную непрерывность резким изменениям, группируя вместе непохожие элементы, которые, как нам кажется, тем не менее «подходят друг другу» и составляют некую общность. Этот закон подкрепляет закон «общей судьбы» следующим образом: принцип непрерывности заставляет нас соединить в одно целое извилистую линию на рис. 3.4 и только затем соотнести результат с прямой линией.