платформе, но поняла, что он и его товарищи борются с нынешним правительством и с уважением относятся к солдатам прошлой войны.

Молодые люди увлеклись друг другом. Для обоих эта была первая настоящая любовь и Хельмут стал ее первым мужчиной. Строя планы на будущее с ним и стремясь постоянно находиться рядом, Анхен захотела присоединиться к движению. Но, ссылаясь на ее юный возраст, ей предложили пройти курсы медицинских сестёр, чтобы помогать выхаживать раненных бойцов, а также изучить фармакологию, чтобы использовать отравляющие вещества в качестве ещё одного средства террористической борьбы.

У Анхен были доверительные отношения с матерью, и она как-то поделилась с ней своим девичьим секретом. Мама пришла в ужас и под благовидным предлогом увезла ее в Вену. Но Анна решила вернуться в Берлин во что бы то ни стало и написала своему парню об этом. Он сразу откликнулся и ответил ей, что очень огорчён ее отъездом, что безумно любит ее и с нетерпением ждёт ее возвращения. Анхен восприняла его письмо как настоящий гимн любви к ней Хельмута — искренний и почти поэтичный.

Она сбежала от матери в Берлин, но пробыла с любимым недолго. Однажды он приказал ей вернуться домой, к матери, уничтожить его письмо и отрицать своё знакомство с ним, чтобы не случилось, пока он сам не даст о себе знать.

Когда Анхен узнала из прессы об аресте Хельмута за участие в терроризме, она, обезумев от любви и страха за него, снова помчалась в Берлин. Она хотела увидеть его, бросилась к его друзьям, которых почему-то перепугало ее появление. Анхен упрашивала их устроить ей посещение Хельмута в тюрьме. Через адвоката ей передали, что он велел ей немедленно уехать.

Она не поверила, что это был его приказ. Стала ходить к зданию суда и однажды, затесавшись в толпу журналистов, она увидела его. Она улыбалась ему, хотела помахать рукой, но встретила такой жёсткий взгляд, что у неё похолодело сердце. В тот же вечер друзья Хельмута впихнули ее в поезд, передав приказ навсегда забыть дорогу в Берлин и его самого, если не хочет сама оказаться за решёткой.

После вынесения смертного приговора Хельмуту, нервное потрясение свалило Анхен в постель, и она почти месяц не выходила из дома. От Хельмута у неё осталось только то его единственное письмо, которое она не сожгла, вопреки его настойчивому требованию. Она понимала, какую опасность оно для неё представляет, но расстаться с ним не могла, хранила всю жизнь в большой тайне от всех. И хотя со временем все реже и реже доставала его, чтобы перечитать, но хранила. Полюбить какого-либо ещё ей больше в жизни не довелось.

Поправившись, Анхен взяла себя в руки и закончила обучение на курсах медсестёр. Она поработала немного то в одной больнице, то в другой, потом у зубного врача. Шло время, нужно было как-то устраивать жизнь, хоть с любовью, хоть без неё. С браком как-то не складывалось. Молодёжь ее не интересовала, а на мужчин с положением у неё не было выхода, пока она не взяла на вооружение опыт одной из подруг — секретарши по профессии. Той, после нескольких неудачных попыток соблазнить своих начальников, все-таки удалось выйти замуж за солидного бизнесмена.

Анхен окончила курсы секретарш и в течении нескольких лет не раз меняла место работы. Высокопоставленные сотрудники проявляли к ней интерес, но чисто потребительский, а начальники не склонны были менять своих жён. Анхен приходилось искать другую работу и начинать охоту заново.

Наконец, ей повезло. Пожилой мужчина, холостой, состоятельный бизнесмен, подал в бюро по найму объявление о приглашении на работу секретарши, имеющей медицинскую подготовку. Для Анхен это был почти идеальный вариант добиться в жизни успеха, обеспечить своё будущее. Теперь все зависело только от того, сможет ли она стать незаменимой для этого человека. И она стала.

Она покорила его ловкостью, с какой выполняла медицинские процедуры. Оказалась достаточно компетентной по ряду других медицинских вопросов. Приняла на себя заботы о его питании. Быстро вошла в курс его бизнеса, освободила от занимающих много времени нудных счетоводческих и других делопроизводственных работ. И к тому же оказалась неплохим менеджером, хорошо ориентировалась в биржевых спекуляциях.

Он был очень доволен ею и как спутницей при «выходах в свет», будь то ресторан, театр, деловой раут или что-то тому подобное. Анхен, теперь уже — Анна, умела производить впечатление на окружающих и внешним видом, и умением поддержать разговор.

Фон Краузе не проявлял по отношению к ней вольностей или сексуального интереса. Никогда не интересовался ее жизнью, семьёй, знакомствами. Она тоже не торопила события, одевалась хорошо, но без вызова, отдельных частей тела специально не демонстрировала, а ей, тридцатилетней стройной женщине, было что показать. Она знала, что у него есть женщина, к которой он ходит раз в неделю. Но, до поры до времени, не придавала этому значения. Знала, что делает он это исключительно ради здоровья. А она ежедневно приходила на работу в контору и вечером уходила.

Но вечно так продолжаться не могло. Время шло, а Анна ни на шаг не продвинулась в осуществлении своих планов. И она стала нервничать. Спустя примерно год такой гармоничной жизни, во время ужина в ресторане, куда ему понравилось ходить с Анной по пятницам в конце рабочей недели, она решилась. При перемене блюд она как бы между прочим спросила: может ли она рассчитывать, что получит от него хорошие рекомендации, если однажды ей придётся уволиться. Улыбаясь, она не сводила с него глаз, напряжённо ожидая его реакции.

Фон Краузе, а это был именно он, даже не удивился. Он был фаталист по натуре и все происходящее воспринимал как то, что не могло не произойти. Он уже не раз обдумывал возможность сделать Анне предложение жить вместе. Он был достаточно стар, чтобы задуматься над тем, кто будет заботиться о нем в последние его годы. Анна представлялась ему наилучшей кандидатурой. Он, конечно, разузнал, что Анна не была замужем. Но привычка к холостяцкой жизни мешала ему решиться и поговорить с ней на эту тему. По укоренившейся многолетней привычке он ждал случая, который станет толчком. И вот он, этот случай, пришёл. Неожиданно для самого себя фон Краузе даже повеселел. Как будто груз упал с плеч. Так бывает у фаталистов.

— Конечно, можете не сомневаться (они до сих пор общались исключительно на «вы»), — сказал, улыбаясь, фон Краузе. — Самые превосходные рекомендации. Но они вам могут понадобиться только в том случае, если вы не согласитесь жить