Шагая вечерними улицами Афин, эти двое договорились впредь действовать вместе против Фемистокла. Причём условились делать это не явно, а исподтишка и по возможности через подставных лиц. Леобот и Филид пообещали друг другу хранить в тайне своё начинание и, подбирая новых сообщников, проявлять величайшую осмотрительность. Филид без колебаний признал в этом деле главенство Леобота, зная его трезвый, расчётливый ум и твёрдый характер.

По правде говоря, Филид плохо представлял, на какие рычаги следует нажимать, чтобы свалить столь высоко вознёсшегося Фемистокла, при этом не пострадав от народного гнева. Он полностью полагался на многомудрого Леобота, поняв из беседы, что у того есть хитрые задумки, благодаря которым могущество Фемистокла исчезнет если не через год, то, во всяком случае, через несколько лет.

Кроме Филида, Леобот обрёл единомышленников в лице своего двоюродного брата и шурина. Оба были хитры, изворотливы и люто ненавидели народоправство. Своего шурина Леобот намеревался со временем протолкнуть в ближайшее окружение Фемистокла, чтобы через него узнавать о замыслах Фемистокла против эвпатридов. По замыслу Леобота и Филиду предстояло постепенно сблизиться с Фемистоклом, благо жены их дружны. Леобот рассуждал так: против явных недругов среди сограждан у Фемистокла имеется защита, а вот найдётся ли у него оружие против мнимых друзей, - пока неизвестно.

Но самым удобным вариантом устранения Фемистокла для Леобота стала бы его гибель на войне.

Афины вели долгую и безуспешную войну с Эгиной, которая до недавнего времени господствовала на море. Узнав, что афиняне построили большой флот, эгинцы присмирели, не отваживаясь, как прежде, разорять побережье Аттики и остров Саламин, заселённый афинскими переселенцами.

Леобот был уверен, что Фемистокл станет подталкивать сограждан к походу на Эгину, чтобы одним решительным ударом покончить с давним и упорным врагом. Вот почему двоюродный брат Леобота, по наущению последнего, выступил в народном собрании с призывом закончить наконец затянувшуюся войну, благо у афинян теперь имелось полное превосходство на море. К удивлению Леобота, Фемистокл резко выступил против похода на Эгину. Он внёс предложение отправить к эгинцам послов для переговоров о мире.

Но тут возмутился Зенодот, яростно обрушившись на Фемистокла:

- Клянусь Зевсом, невозможно понять логику твоих рассуждений, сын Неокла! Вспомни, как ты настраивал афинян против эгинцев, когда ратовал за строительство военного флота. Свидетелей тому тысячи! Ради победы над Эгиной ты убедил своих сограждан отказаться от лаврийского серебра. Ты был красноречив, сын Неокла, убеждая коллег-архонтов и пританов пустить всю денежную прибыль от торговых пошлин и судебных штрафов на закупку корабельного леса, канатов и парусины. Государственные мужи послушали тебя, ибо ими двигало чувство мести против эгинцев, дерзости которых всем хотелось положить конец. Помнится, Фемистокл, ты сказал как-то, что день, когда афиняне наконец-то победят эгинцев на море, станет счастливейшим днём в твоей жизни. Сколько раз, выступая в пританее и здесь, на Пниксе, разглагольствуя о нужности сильного военного флота, ты перечислял обиды, нанесённые афинянам эгинцами. Некоторые твои сограждане, Фемистокл, отдавали последние деньги на строительство флота, желая своему отечеству победы над надменной Эгиной. Флот наконец-то построен. Однако вместо победных лавров ты предлагаешь нам заключить с Эгиной постыдный мир! Спрашивается, зачем мы строили огромный флот, опустошая государственную казну? Мне непонятно, клянусь Зевсом, это странное миролюбие. Я даже невольно задаюсь вопросом, а не подкуплен ли Фемистокл теми же эгинцами?

В собрании поднялся шум. Недруги из числа аристократов обвиняли Фемистокла в измене. Немало недовольных было и среди простонародья. Мир с Эгиной казался афинянам унизительным. Тем более теперь, когда Афины имеют сильнейший в Элладе флот!

Фемистокл взял слово, чтобы утихомирить страсти.

- Граждане афинские! - начал он. - Воевать с Эгиной в данное время неразумно, поскольку Элладе грозит персидский царь. Ксеркс собирает огромное войско. Не правы те, кто полагает, что он пойдёт войной на европейских скифов. Доказательством тому - и доказательством неопровержимым! - является канал, прокладываемый персами на мысе Актэ, близ города Аканфа. Это говорит о том, что персидский флот в ближайшем будущем двинется вдоль побережья Фракии к Фермейскому заливу и дальше - к берегам Фессалии и Фтиотиды. Перед лицом такой опасности я призываю вас, граждане афинские, позабыть о распрях с эгинцами, а равно и о распрях с коринфянами и беотийцами.

Фемистокл долго говорил о том, что порознь эллинские государства не смогут противостоять персам. Нужно создать Эллинский союз, в который прежде всего необходимо вовлечь Спарту, имеющую сильное сухопутное войско, а также Коринф и Эгину, обладающих большим опытом войны на море.

Народное собрание в итоге постановило: отправить послов в Спарту, Коринф и на Эгину. Причём на Эгину вызвался поехать сам Фемистокл.

На Эгине у власти стояли аристократы, которые отнеслись настороженно к посольству из Афин. Они тоже устали от войны и в душе были рады, что афиняне первыми запросили мира. Однако свою готовность заключить мир власти связывали с рядом условий, дабы выгадать для себя максимальную пользу.

Прежде всего эгинцы настаивали, чтобы афиняне выдали Никодрома и его приверженцев, которые вот уже десять лет скрываются на территории Аттики. И не просто скрываются, но всячески вредят богатым эгинцам, грабя на море их торговые суда.

Никодром, сын Кнефа, был предводителем демоса на Эгине, хотя сам происходил из древнего знатного рода. Поссорившись с собратьями-аристократами, Никодром замыслил однажды поднять народ на восстание против знати, чтобы образовать на Эгине демократическую республику по примеру Афин.

Дабы действовать наверняка, Никодром тайно попросил помощи у афинян. В Афинах был собран отряд добровольцев, которому предстояло под покровом ночи переправиться на Эгину. После этого в назначенный день Никодром со своими сторонниками завладел эгинским акрополем. Афиняне же не явились вовремя, так как налетевший шторм разметал по морю их корабли. Покуда они высаживались на берег, кто где смог, покуда собирались все вместе, чтобы двинуться к городу, восставшие потерпели поражение.

Никодрому пришлось бежать с Эгины. За ним последовали те из восставших, которые сумели вырваться из окружения. Афиняне поселили беглецов на мысе Сунион, где находилась удобная стоянка для кораблей.

Богатые эгинцы, одолев простой народ, в порыве гнева казнили семьсот человек. С той поры знать навлекла на себя гнев богов, поскольку повстанцев вели на казнь, силой выволакивая из храмов, где те искали спасения после проигранного сражения. Одному из пленников удалось вырваться и бежать к святилищу ДеметрыФесмофоры. Ухватившись за дверное кольцо, он крепко держался. Преследователи, несмотря на все усилия, не могли его оттащить. Тогда они отрубили руки несчастному и увели на казнь. А руки, словно приросшие к дверному кольцу, продолжали висеть.