class="p1">– Я не обязан это делать, так как именно косяк был строителей, но я делаю это. Тихо. Без шума. Потому что, если начать говорить о компенсации этим людями, найдутся те, кто пойдут в суд. И работы прибавится у тебя. Понимаешь?

– Я думала…

– Что сделаешь лучше. Но прежде чем проявлять инициативу, говори со мной. Я в этом бизнесе с пеленок, а ты только начала. И судя по выбранному факультету, мало будешь касаться самого процесса строительства. Он всегда несет опасность людям.

– Простите, – она облизывает пухлые губки, впервые за долгое время смотря мне в глаза. – Уволите меня?

Сейчас она похожа на котенка, которого очень хочется приласкать. И я не сдерживаюсь и подхожу ближе. Ощущаю дурманящий аромат ягод, которые пробивается даже сквозь гарь и строительную пыль.

– Как же ты боишься вылететь, крошка. Я бы мог это использовать. Мог бы заставить тебя лечь со мной… – рука сама тянется к тонкой талии, скрытой массивным пиджаком и строительным жилетом. На ее лице грязь и копать, но ничто не может скрыть нежность кожи. Блеск глаз. Запах желания.

– Могли бы… – шепчет она. – Но не будете.

– Почему это?

– Вы не из тех, кто насилует женщин или шантажирует их.

И как она догадалась, что я планирую.

– Можешь мне поверить, пигалица, я очень к этому близок, – быстрым движением целую ее висок и выхожу из строительного вагончика. Иду разбираться с остатками проблем, стряхивая с себя привычное возбуждение. Только через пару часов могу спокойно сесть в машину.

В этот раз Полина садится рядом со мной, но прижимается к стеклу виском и слишком быстро засыпает.

Вечер. Час пик. Пока едем, я просматриваю ее отчеты, ищу имя того, кто будет отвечать за все это. Хотя, конечно, понимаю, что вся ответственность на мне.

Всегда так было.

И не удивлюсь, если позвонит отчим, который и доверил мне управление этой махиной. Он всегда мечтал, что его пост займет настоящий сын – Артем, но тот увлекся военным делом и никогда не интересовался строительным бизнесом.

А я всегда хотел заслужить одобрение того, кто столько сделал для меня и моей матери.

И нет ничего удивительного, что спустя несколько часов после очередного ЧП от него поступает звонок.

Но я не хочу брать трубку, не хочу в очередной раз оправдываться, словно перед последней инстанцией. Так надоело подчиняться его правилам и постоянно ощущать себя ребенком перед взрослым. Я тоже взрослый.

Вот сейчас очень по-взрослому хочу выебать свою секретаршу. Она так крепко уснула, вряд ли заметит, что я нечаянно поднял преграду между нами в виде подлокотника. И точно совершенно не заметит, что теперь головой лежит на моих коленях.

Глава 14. Владимир

Есть ли надежда, хоть маленькая, что у меня не встанет? Нет. Как ни печально, но возле ее головы, затрагивая нежные локоны, растет стояк. Причем так быстро, словно планирует убежать от меня. И я его за это не виню. Последние пару дней я упорно его игнорирую, убедив себя, что я не сексуальный маньяк-дрочер. Но сейчас, смотря на то, как пухлые губки приоткрываются, выдыхая теплый влажный воздух, я склонен сомневаться в своей адекватности.

Эту малышку надо отправить далеко. Рядом с ней просто опасно находиться. А особенно так близко. Особенно когда дрожащие пальцы сами тянутся убрать локон с лица, открывая его моему похотливому взгляду. Так близко. Я замечаю даже несколько веснушек. И в голову лезут мысли, а где еще у нее есть эти крошечные брызги шампанского. Я наклоняюсь, чтобы рассмотреть их получше, и тут она вздрагивает. Меня обволакивает нежный воздух, которым она дышит. И он лучше любого опиума. Волнует, околдовывает. И трепещущие ресницы почти как крылышки бабочки. И хочется тронуть их, посмотреть, такие ли они нежные на ощупь. А губы. Я до сих пор помню, какие они на вкус. И сейчас они так близко, что сил терпеть нет. Я устал. А этой девочке все равно от меня никуда не деться. Можно сколько угодно себя обманывать.

Я замечаю, что, несмотря на закрытый пиджак, из скоромного декольте видно нежные полушария. Я бы многое отдал, чтобы просто на них посмотреть. А мысль о том, как будут смотреться ее тугие соски, когда я на них кончу, просто сносит мне башню.

Я касаюсь нежного полуоткрытого бутончика губ, ощущая их терпкий вкус, мягкость, как меня захватывает тугая спираль желания. Полина приоткрыла глаза.

Есть шанс, что она забудется и подумает, что это всего лишь сон. Поэтому я спешу, надавливаю. Не сильно, но твердо. Толкаюсь языком, чувствуя, как ее нежная плоть отвечает, как губы двигаются, вторя мне. Танцуя со мной. Имитируя половый акт, который между нами неизбежен. Внутри рождается огромное, живое существо. Рычит в груди, требуя немедленно взять свое. Покорить и никому не отдавать.

И я не сдержано нажимаю между ног, готовый вот-вот порвать ткань бесявых брюк. Но наваждение быстро заканчивается. Полины раскрывает глаза шире и отталкивает меня.

Все понимает.

И как бы ей не хотелось накричать, потребовать ответа, молчит.

– Что-то я задремала, – умница. Делай вид, что ничего не было. Возможно, убеждая себя в этом, ты поверишь сама себе.

– Да, да, я тоже.

Она на мгновение цепляет меня взглядом, но отворачивается. По ней видно, как ей не терпится выйти из машины и оказаться от меня как можно дальше. Но теперь я хочу помучить ее, как она ежедневно истязает меня одним своим присутствием. А еще посмотреть, так ли толста ее броня.

– Не спеши. Я провожу, – говорю с усмешкой, когда дверь с ее стороны не поддается. Как она не пытается ее открыть. Начинает дергать. Паникует.

– Так мне тут несколько этажей.

– Так мне тоже, – выхожу из машины и сам открываю ей дверь. Полина все еще грязная. Я тоже.

Может опять душ предложить совместный.

– А вы в офис, наверное, пойдете, – торопится она к лифту, коротко прощаясь с водителем.

– Завтра будь к восьми, – говорю ему и спешу за Полиной. Она нажимает кнопку лифта, и я нажимаю на ее палец своим, выдыхая где-то в области уха. – Какой офис. Надо сначала душ принять.

– Мне кажется, он уже едет.

– Душ?

– Лифт, – отходит она в сторону. А когда дверца открывается, забивается в самый угол. Я следом захожу, но не отворачиваюсь к дверям, как всегда делаю. Напротив встаю.

– Кабина там. Кабина здесь, —тесное пространство, где тело, зажатое в углу, не сможет сопротивляться.

– Я грязная?

– Что?

– Вы так смотрите, –