Разве можно полюбить человека, который ставил выгоду превыше всего…

– Ты думал, что можешь обманывать Карлу, одновременно крутить роман со мной, получить свои акции и выйти сухим из воды! – язвительно бросила Элоиз. – Правда, под конец ты все-таки поступил правильно, так что сейчас твоя совесть наконец чиста!

Из его груди вырвался хриплый смех.

– Вряд ли.

Вито подозвал официанта и заказал еще один бокал мартини.

– Что ты хочешь этим сказать? Вито, ты ведь поступил порядочно…

– Разве? – взвился он. – Может, пойти и сказать это могиле моего отца?

– Ты о чем? – растерялась Элоиз.

– Когда отца хватил удар, я бросился в больницу. Врачи сказали, что он умирает. Мать уже была там… – Вито запнулся. – Все было просто ужасно… Отец хотел поговорить со мной. Он… Он умолял меня… заклинал, чтобы я любой ценой заполучил акции, которые его брат оставил своей жене. Он сказал, что я не должен потерять наследие, которое созидали четыре поколения нашей семьи.

Его лицо помрачнело.

– В тот день, когда ты бросила меня… Марлен угрожала продать свою долю акций Нику Фальконе, если я немедленно не объявлю о своей помолвке с ее дочерью.

– Как она могла? – потрясенно выдохнула Элоиз.

Это был уже не подкуп, а настоящий шантаж. Откровенный и жестокий.

– Вот почему Карла ополчилась на тебя и потребовала, чтобы я назвал ее своей невестой. А я не стал отрицать, потому что пытался сдержать клятву, которую дал отцу.

Он потянулся к бокалу и сделал еще один обжигающий глоток мартини.

– Я нарушил эту клятву, когда бросил Карлу у алтаря, потому что в тот же вечер Марлен продала свои акции Фальконе. Так что нет, моя совесть нечиста. И никогда такой не будет. Никогда! Я могу сколько угодно успокаивать себя тем, что я поступил правильно, не женившись на Карле, но мне не становится от этого легче, потому что я не исполнил то, что обещал своему умирающему отцу!

Вито замолчал и сжал в руке свой бокал с мартини. Он видел перед собой искаженное болью лицо отца, слышал надрывное всхлипывание матери и ощущал, как разжались пальцы отца, когда смерть навсегда забрала его от жены и сына.

А потом он ощутил другое прикосновение к своей руке. Более мягкое.

– Ты дал клятву отцу, находившемуся при смерти?

В ее словах не было ни тени осуждения.

– Вито, так ты согласился на требования Марлен только потому, что дал клятву отцу?

– Почему же еще? – натянуто бросил он. – И теперь я предал его, потеряв половину имущества компании!

– Вито, послушай меня, пожалуйста, – сжала его руку Элоиз. – Тебе не следовало давать такую клятву. Потому что… Эта ситуация сложилась не по твоей вине. И не по вине твоего отца! Мне кажется, ты упустил из виду одну маленькую деталь. Ведь это твой дядя решил оставить свой пакет акций своей вдове! Какими бы причинами он ни руководствовался, его нужно считать ответственным за то, что произошло сейчас! То, что половина гостиниц вашей компании принадлежат твоему конкуренту, не твоя вина, а его. Вито, неужели ты не понимаешь этого?

Он посмотрел на нее так, словно она несла какую-то чушь.

– Вито, скажи мне. Ответь мне прямо сейчас: если бы твой отец не взял с тебя то ужасное обещание, ты бы поддался на шантаж Марлен?

– Конечно нет.

Элоиз показалось, что удавка, сдавившая ее горло, ослабла, и она ощутила, как кровь с новой силой побежала по ее венам.

Отец Вито возложил на своего сына бремя, которое чуть не разрушило его и навязало ему чувство ложной вины.

Разве ее собственный отец поступил по-другому? Он заставил Элоиз долгое время верить, что если бы она родилась мальчиком, он бы ни за что не бросил ее!

– Ты правда считаешь, что ответственность лежит не на мне, а на Гвидо? – нерешительно спросил Вито, отвлекая Элоиз от ее мрачных мыслей.

– Да! – без малейшего колебания ответила она и крепко сжала его руку. – А твой дядя не думал, что его жена может обойтись не очень хорошо с завещанными ей акциями?

– Наверное, – неуверенно начал Вито, – он надеялся, что таким образом заставит нас… моих родителей и меня самого… быть более радушными по отношению к Марлен. Может быть… если бы мы были более дружелюбными, она бы не стала… Даже не знаю, как сказать… доказывать, что ли, что она часть семьи, пытаясь воплотить свою безумную идею, выдав за меня свою дочь.

– Вито, хватит думать о том, что случилось. Все осталось в прошлом. Пожалуйста, не позволяй этому омрачать твою жизнь!

Элоиз вздохнула. Где-то на подсознательном уровне она думала о том, как странно, что она сидит здесь и утешает Вито. Но это казалось ей таким правильным и таким уместным.

Но оставалось еще кое-что, что она хотела узнать.

– Вито, теперь, когда я узнала настоящую причину твоего поступка и то, под каким ужасным давлением ты находился, я хочу сказать, что была несправедлива к тебе… Я судила тебя слишком строго… Вито, прости! Мне очень жаль… – Элоиз запнулась, не в силах произнести больше ни слова, и почувствовала, как Вито нежно сжал ее пальчики.

– Ты тоже прости меня. Если бы я мог повернуть время вспять, все было бы по-другому. Я бы объяснил тебе, что происходит.

Элоиз освободила его от чувства вины, которое пожирало его с тех пор, как он бросил Карлу и потерял половину компании. Вито с благодарностью смотрел на нее и удивлялся тому, что получил такой подарок от женщины, которую обидел.

Инстинктивно он притянул ее руку к своим губам.

– Спасибо.

Вито почувствовал, как задрожала ее рука, потом Элоиз высвободила ее и схватила стакан с соком.

– Прости… Мне не следовало…

– Нет, это ты меня прости, – сбивчиво дыша, возразила Элоиз. – Вито…

Она снова замолчала, прислушиваясь к громкому биению своего сердца, которое пустилось галопом, когда Вито поцеловал ей руку.

– Элоиз, – нерешительно начал он. – Элоиз, если ты хочешь, чтобы я ушел и оставил тебя в покое, я уйду. Я улечу первым же рейсом и больше никогда не потревожу тебя. Но если… если ты думаешь, что между нами не все кончено… что осталось что-то, что может стать…

– Стать чем, Вито?

У нее вдруг пересохло в горле. Она с такой легкостью возненавидела его за то, как он обошелся с ней, и вычеркнула его из своей жизни. Но сейчас… Когда она впервые за долгое время увидела его, ее охватили противоречивые чувства, и она совсем растерялась.

Она простила Вито, но вместе с тем боялась ошибиться еще раз, потому что ее ждала новая жизнь, в которой не было места необдуманным поступкам.

– Не знаю, Элоиз. Я не знаю, но очень хочу узнать. Вот почему я приехал, почему мне было необходимо разыскать тебя. По крайней мере, ты узнала, что стояло за моим поступком. Я должен был рассказать тебе правду, даже если она ничего не меняет.