В следующем зале за лиловым сукном столов стояла почти гробовая тишина и мелькали знакомые лица. Не в силах усидеть на месте метался рядом со своим креслом Сука, нервный и вертлявый как собачонка армянин. Все свои эмоции он выражал одним словом, за которое и получил своё прозвище. В этот раз он остался один на один с Сейко, молоденькой японкой русского происхождения, невозмутимой, с непроницаемым лицом. И Сука прыгал как блоха и настаивал, чтобы она сбросила карты, потому что у неё всё равно ничего нет. Но Сейко думала и ноль эмоций на его провокации.

— Погоди, — придержал Лето Макса за рукав и спросил шёпотом, заглядывая на их стол: — Как думаешь, она гешила его заблефовать?

— По-моему, он до сих пор не может успокоиться, что она его отшила. Но так скакать с плохой рукой он бы точно не стал.

Сейко сделала ставку. И прорычавший себе под нос «Сука!» соперник пошёл ва-банк. Он выложил на стол А-9: туза и девятку. Не плохая карта, но у Сейко оказалась карманная пара десяток.

— Сука! — теперь это прозвучало точно в адрес девушки.

Горячий армянский парень пнул стул и ушёл, не оглядываясь, выкрикивая что-то на своём гортанном языке.

Сейко встала по-прежнему с невозмутимым лицом. И только когда в ответ на сдержанное «Красава!» она порывисто обняла Макса, он понял, как она переволновалась.

Лето увёл её в бар поить водкой, а Макс сел на свободное место за стол. С таким коротким стэком всего в триста долларов его стопка фишек смотрелась не авторитетно, но случалось ему управлять и меньшим.

К тому времени как Лето вернулся, у Макса осталось чуть больше половины. В последней партии он сбросил в первом же раунде и вышел из игры.

Они стояли в гудящем как пчелиный улей большом зале, и Лето всё тревожней посматривал в сторону закрытых дверей VIP-зоны.

— Покгутим гулетку? — предложил он.

Рулетка всегда поднимала Максу настроение и это показалось ему неплохой идеей. Спускать оставшееся, так хоть с удовольствием.

— Слушай, Бомбус, я могу тебе помочь, — сказал Лето, пока очередной раз крутилось колесо. — Займу триста штук, раз надо.

Подлый шарик опять выбрал красное и нечётное, когда Макс поставил наоборот, и он потерял к нему интерес.

— Надо, Веня, но я не знаю, когда смогу отдать, — вздохнул Макс.

— Зато я знаю, — и судя по оживлению на его лице, он не только что это придумал, просто ждал подходящего момента.

Макс удивлённо вскинул брови.

— Отдашь чегез месяц, потому что загаботаешь.

— Ты работу что ли решил мне предложить?

— Да, — он словно намеренно тянул время.

— Это где ж у нас триста штук в месяц платят?

Лето сгрёб свои фишки, метнул одну через стол и подмигнул дилеру. Встал, приглашая Макса отойти.

— Габота не пыльная, но пгофиль не совсем твой.

— Веник, давай не темни уже.

— В-общем, это эскогт-услуги для баб, — он перебирал в руках цветные кругляшки полосатых денег казино, и они противно стучали друг о друга. — Только не для наших баб, а для тайских.

— Веник, ты идиот? — Макс засунул руки в карманы, рассматривая его благородное лицо. Такие лица рисовали на плакатах с советской пропагандой: честное, открытое, волевое.

— Я бы на твоём месте такими словами не газбрасывался, — напомнил Веник о его трудностях, искренне улыбнувшись.

— Эскорт-услуги — это же работать проститутом. Хоть для наших баб, хоть для тайских, всё одно.

— Не скажи, — оживился Веник. — Богатые таечки все как одна ухоженные, чистенькие, худенькие и возраст тому не помеха. Наши же бизнез-бабищи все как по циркулю, не обхватишь. Правда, они душевнее.

У Макса чуть не сорвалось с языка спросить, а он то откуда знает, но ответ был так очевиден, что он промолчал.

— В-общем, Бомбус, мой тебе совет — соглашайся! Ррожа у тебя что надо, увеген, будешь пользоваться успехом, а это главное. Может и вообще выкупит на весь месяц одна. Я, как видишь, не умег. Тги газа отгаботал, даже индивидуальный запгос получил, но, к сожалению, пока не могу. Боюсь, моя Надюха возгажать будет.

Надюхой как раз и являлась одна из бизнес-бабищ, которая приютила Веника на своей пышной груди, опекала, наряжала, возила по заграницам.

После неудачной игры Макса накрыло отчаяние — он понимал, что на иных условиях Веник денег ему не даст.

— Ладно, хрен с тобой, Лето, я подумаю.

— Не, Бомбус, на подумаю у тебя уже вгемени нет. — Он достал свой телефон. — Или ты сейчас соглашаешься, или я звоню дгугому пагню.

Он посмотрел на экран с часами.

— С учётом газницы во вгемени самое вгемя для звонка, — нажал вызов и секунды потекли.

Максим застыл в нерешительности.

— Бомбус, загогишь, поплаваешь в моге, пгиятно пговедёшь вгемя, ещё и денег пгивезёшь. Мечта, а не габота, — говорил он, пока шли гудки.

— Хрен с тобой, Веник! — повторил Макс. — Я согласен.

Веник кивнул и поднял вверх большой палец в знак одобрения. «Договорились!» — прошептал он одними губами.

— Алло, Надюш…, — он отвернулся и прижимая трубку к уху, отошёл в сторону.

А у Макса возникло стойкое ощущение, что его только что провели.

Дверь VIP-зала открыла ещё до того, как Лето наговорился.

Чудик, разом повзрослевший и даже постаревший на десяток лет, со слезами на глазах вышел оттуда первым. Макс разом забыл про всё, глядя на его трясущиеся губы. Лето прервал свой разговор на полуслове. Макс слышал, как женский голос в трубке продолжал говорить в его опущенной руке, пока Веник не нажал отбой.

— Чудо, — голос его прервался. Застывшая скорбная маска. Он не знал, что ему сказать.

— Лето, блин! — парень закрыл рукой глаза, вытер слёзы, коротко вздохнул, посмотрел другу прямо в глаза. — Лето, бл@! Я выиграл.

Макс судорожно сглотнул, не уверенный, что правильно расслышал. Веник сделал то же самое.

— Что ты сказал?

— Я выиграл, Веня! Выиграл!! Да!!! — он поднял к потолку лицо и раскрытые ладони.

Тогда только Макс обратил внимание на девушку в фирменной одежде казино, которая держала за спиной Чудика поднос с фишками. Их количество впечатляло.

— Твою мать, Петя! — Лето зажал в сгибе руки гусиную шею парня и встряхнул. И это всё, что он и мог сказать: — Петя! Твою же мать!

Вокруг них собиралась толпа. Восторженные зрители бросились фотографироваться: с ним, с подносом, с ним и девушкой, с подносом без него. Петя счастливо показывал свои некрасивые зубы, и Макс искренне радовался вместе с ним.