В не совсем ясном порыве захотелось ее обнять, как давнюю подругу, по которой сильно соскучилась, но этот важноватый, даже недовольный вид отбивал всю нежность.

— Извините, а сколько уже дней прошло? — Поинтересовалась я.

— Чего? — Нахмурилась Глория и это ей совсем не шло.

— Как давно я здесь?

— Ты недоперепила что ли? Меньше по шабашам шастай ночью. С вечера ты здесь. А теперь шевели культяпками, платье вчерашнее сойдет.

И я зашевелилась. Внутри разгоралось торжество, получается, что время в этом мире практически замирает, пока я в своем! А когда я тут в моем оно течет очень — очень медленно! Судя по моим первым расчетам, могу тут дня на три — четыре зависнуть, прежде, чем в моем мире нужно будет вставать в школу.

Я вспомнила про дело о серийном убийце, волнение накатило нешуточное.

— Куда мир катится? — Не унималась Глория, пока ехали в карете до ее офиса. Она высмотрела мои современные трусы, теперь успокоиться не может. — Я лорду болтать не стану, но это за все рамки. Да что за рамки, за границу пропасти! Ты ночью где шастаешь? По домам публичным? Это ж стыд да срам!

Вроде бы ничего такого я не делала. А щеки мои горят.

— Я вообще — то спала! — Не вытерпела клеветы. — В отличие от некоторых.

Теперь покраснела детектив.

— Что?! Да ты… да как… да как ты смеешь?! А ну выметайся из кареты!

Глория нервно стукнула по крышке «гроба», и экипаж стал притормаживать.

— Брысь отсюда, пешком пойдешь! — Рявкнула женщина.

Я вышла из кареты раздосадованная, но с гордо поднятым подбородком. Нога чуть не подвернулась в неудобной, жесткой туфле. Вступила на выпирающий камень, карета тут же рванула дальше. А я ступила с дороги на тротуар, что особо ничем и не обозначался. Чисто интуитивно. Впереди был небольшой парк или лесок с довольно густыми деревьями, виднелась прогулочная дорожка и несколько бревенчатых домиков. Правее лесок резко заканчивался и начиналось кладбище с угрюмыми, однообразными черными крестами.

Карета все удалялась, а я продолжала стоять и вертеть головой, рассматривая округу. Дальше кладбища виднелись неровные, разнообразные крыши домов. За счет низины казалось, что это свалка стройматериалов, лежащая у самых ног. Я сфокусировалась на фоне и увидела огромный дворец, возвышающийся над всем этим делом до самых небес, как настоящий замок! С башнями, каменными стенами и шпилями. Что это скорее дворец, а не замок говорили светлые тона стен и едва виднеющиеся по периметру барельефы и верхушки колонн.

Еще правее дорога уходила вниз. Оттуда, видимо, мы и приехали. Я чувствовала, как тяжело лошадки тянут в гору. Вид на городок отсюда открывался просто чудесный. Разнообразные дома сменялись рядами строгих и однотипных, кривые улочки резали кварталы вдоль, поперек, по диагонали и лесенкой. Виднелись верхушки церквушек и небольшие проплешины среди построек, видимо, городские площади. И все это великолепие накрывалось едва заметной голубой дымкой.

Сейчас было ранее утро, судя по тому, что народа особо не видно, лишь несколько карет показались на дорогах вдалеке.

— Так и будешь там стоять?! — Раздался крик Глории издалека.

Кто бы сомневался, что она не сможет оставить меня. Ей ведь начальник приказал следить и глаз не спускать. Я обернулась.

Карета стояла метрах в пятидесяти от меня припаркованная у двухэтажного кирпичного здания, своей прямоугольной формой напоминающего общагу. Женская фигурка с руками на боках стояла рядом.

— Иди уже сюда! — Глория выражала явное нетерпение.

Я потопала на ее оклик.

— Шевелись быстрее! — Стала подгонять она. — Энель! За что ты меня наказываешь?! Что рот разинула? Никогда Ривинель с Вороньего холма не видела? Ну шевелись же ты, заноза в заднице!

Когда я подошла, экипаж поехал дальше. Женщина кивнула на вход, мол, пришли.

— И зачем вы так? — Выразила свое недовольство я. — К чему это?

— Воспитательный процесс, — бросила Глория, меняясь в лице на ехидную и довольную.

Темный коридор у двери в ее офис уходящий куда — то во тьму меня немного смутил.

— Гномья биржа, — отмахнулась Глория, заметив реакцию и продолжая возиться со ржавым амбарным замком на засове, блокирующим вход. — Спят до полудня, потом к вечеру тут вообще невозможно работать. Торгуют бумажками, которые потом на складское обменивают, во придумали, дурачье.

Приемная следователя состояла из двух комнат, взятых в аренду, судя по всему. Одна под офис, другая бытовая с неженским бардаком. В ней, похоже, и жила Глория. Я туда только заглянула и тут же получила остренькое словцо под дых.

В кабинете стол, за которым стояло кресло. Напротив — стул, с одной стороны комнаты диванчик, с другой одежный шкаф. Все по фен Шую в общем. На столе рабочий бардак, куча бумажек вида скукожившегося музейного папируса и перьевых допотопных ручек.

Благо дворецкий накрыл нам завтрак. И я успела перекусить. Едой здесь и не пахло. Зато воняло книжной пылью и ядреными чернилами. А еще потными носками вперемешку со слабым цветочным парфюмом.

— Здесь, конечно, не дворец твоего папаши и не особняк сэра Энеля, — усмехнулась Глория, откинувшись в кресле и закидывая ноги в сапогах на стол. — Но на первое время сойдет. Ты главное тихо сиди, мне не мешай. Если клиент придет, ты сразу на улицу выходи, обычно дела с глазу на глаз излагаются.

Минут десять она рассказывала правила поведения в ее убогой приемной.

А затем быстро переоделась в смежной комнатушке. Темно — синее платье сменила на штаны, блузку и жилетку. Уже и прицепила шпагу на широком клепанном поясе. Присела в таком виде за стол и начала усиленно и увлеченно царапать пером что — то на бумаге. Полетели первые скомканные листы. Глория запсиховала.

— Что вы делаете? — Решила поинтересоваться.

Наполненная энтузиазмом, я думала, что мы понесемся что — нибудь расследовать. Но все вскоре стало сходить на нет. Я приуныла.

— Доклад пишу, не отвлекай, а то опять… Да черт побери! — Очередной скомканный лист полетел в урну у двери, и не попав туда, подкатился к бледно — розовым туфлям, что я одолжила у покойной жены эльфа.

— Зачем? Королева будет читать?

— Да не королева! В королевскую канцелярию надо отдать! Порядки такие, отстань, не успеваю.

Подняла бумажку, развернула. Две строчки на понятном русском языке кривым плохо сформировавшимся почерком, но с завитушками. В конце буква не та и клякса следом. В общем, руки у женщины из попы растут.

— Давайте я напишу, а вы продиктуете, — предложила. С перьевой ручкой я обращаться умела. Надо только потренироваться на черновиках, выявив степень текучести письменных принадлежностей.