– Что там с бабушкой? – тихо спрашивает он, наклонившись ко мне.

– Давление, – всхлипнув, отвечаю я.

– И чего ты так скисла, Софья? У всех пожилых людей давление. Сейчас врач вколет какой—нибудь препарат, и будет твоя бабушка как новенькая.

– А если она… ну… умрет? – шепотом. – Вы же знаете, как у нас приезжают скорые?

– Соня, – строго произносит он, – прекрати сама себя накручивать. Все будет хорошо. – А потом он совершенно неожиданно кладет ладонь мне на щеку, нежно поглаживая ее большим пальцем. – Ты мне веришь? – я нерешительно киваю. – Тогда поверь, что с твоей бабушкой ничего не случится.

– Зачем вы едете со мной?

– Зачем—то, – совершенно глупо и непонятно отвечает Макар, окончательно запутывая мои мысли.

Я не успеваю задать уточняющие вопросы, потому что лифт останавливается на парковочном этаже. Мы выходим и дальше я сосредоточена только на поездке. Макар вбивает в навигатор адрес бабушки, и мы выбираемся из города долгих сорок минут. За это время я пару раз успеваю позвонить тете Марусе, узнать, что приехала скорая, врачи укололи бабушке лекарство и сейчас ждут, пока стабилизируется давление. Макар сосредоточен на дороге, поэтому я его не дергаю. Меня немного морозит от волнения, и Гордеев передает мне свой пиджак, забрав его с заднего сиденья. Укрываюсь дорогой тканью, насквозь пропахшей туалетной водой Гордеева, которая, как ни странно, успокаивает меня. Мерное покачивание машины и осознание, что бабушка уже под присмотром врачей, дают мне возможность прикрыть глаза, и я сама не замечаю, как засыпаю, окутанная теплом пиджака Макара под тихую музыку, льющуюся из колонок.

Мы приезжаем в небольшой то ли городок, то ли деревеньку. Навигатор показывает, что это город, но его таким сложно назвать. Я пробираюсь по разбитой дороге, осматривая окрестности и пытаясь представить себе Софью, растущую в этих условиях. Как ни странно, у меня неплохо получается. В этот магазин она, наверное, ходила за хлебом. Может быть даже как и я в детстве, с бидоном за молоком. Наверняка она знает всех соседей, как и они – ее. Есть какая—то магия в таких населенных пунктах, в них растут бесстрашные, закаленные дети. Я бросаю взгляд на спящую на пассажирском сиденье Соню. Может и бесстрашная, но точно уязвимая. Паркую машину у маленького, но аккуратного домика. Поворачиваюсь к Софии и провожу тыльной стороной ладони по нежной щеке. На ней наконец проступил бледный румянец, и цвет кожи перестал быть похожим на побелку.

– Софья, приехали, – тихо говорю я, продолжая водить пальцем по коже.

Она распахивает глаза и быстро озирается по сторонам, глядя расфокусированным взглядом. Такая красивая, когда сонная.

– О, – произносит Соня, особым образом складывая припухшие ото сна губы. Мы ехали—то всего ничего, но она успела, видимо, отрубиться. Софья передает мне пиджак. – Спасибо большое, Макар Ильич.

Она открывает дверь и выходит, как и я. Поворачивается ко мне, глядя удивленно.

– А вы куда?

– С тобой.

– Зачем?

Я обхожу машину и ставлю ее на сигнализацию.

– Пойдем.

– Макар Ильич…

– Софья, идем, – повторяю тверже, подталкивая ее к калитке. Покосилась немного, надо бы поправить, отмечаю мысленно, и охреневаю, откуда вообще такие мысли. Какое мне дело до этой чертовой калитки?

Мы входим во двор, а потом и в дом. Соня все время оборачивается, как будто не может поверить, что я иду следом. Я и сам не могу. В доме скромная обстановка, но идеальный порядок. Я сто лет не видел этих полосатых половичков, которые, на первый взгляд, хаотично разбросаны по полу, а на самом деле уложены в определенном порядке.

– Разуться надо, – негромко произносит Софья, наклоняясь, чтобы снять босоножки. Я оценил убийственные каблуки, которые мне не давали покоя на этой неделе.

Быстро сбрасываю туфли и наблюдаю за изящными стопами Сони, которыми она быстро перебирает, продвигаясь внутрь дома. Задерживается в проходной кухне.

– Присядьте, я сейчас, – показывает мне на стол, стоящий под окном.

– Воды можно попить?

– Да, вот тут ведро, в нем ковш. Чашка в шкафчике за вашей спиной.

Ведро? Ковш? Что за?.. поднимаю крышку с ведра и офигеваю. В нем действительно вода, а на поверхности плещется небольшой железный ковшик. Ну как на поверхности? Слой воды не больше десяти сантиметров. Зачерпываю и переливаю воду в чашку из тонкого изящного фарфора – совершенно неожиданная находка в этих условиях. Такой диссонанс: ведро, ковш и фарфор «волосатого» года, который сейчас на барахолке можно продать за такие деньги, на которые смело купить новый сервиз. Присаживаюсь на деревянный стул и прислушиваюсь к разговору.

– Ты зря приехала, Сплюшка, все нормально со мной. Вот сейчас полежу и встану.

– Ну какое встану, бабуль? Что там за лекарства прописали?

– Ой, им лишь бы деньги драть с людей. Написали какое—то новое, говорят, эффективное. Но стоит наверняка таких денег, что я не потяну.

– Может, я потяну.

– Ну что за глупости? А пенсия мне на что?

Никак не могу понять, от чего у меня так активно выделяется слюна. Запах какой—то… вкусный, но возле меня ничего не стоит. Осматриваю кухню и замечаю на старой печке миску, накрытую полотенцем. Есть хочется, аж желудок сводит. И, если меня не подводит зрение, там, под этой тканью, пирожки, но я могу ошибаться. Хочется украсть один, попробовать, какими бывают пирожки от настоящих деревенских бабушек. Мои обе городские интеллигентки, которые пирожки даже не ели, не то чтобы готовить.

– Бабуль, ну я же работаю теперь.

– Ты работаешь, чтобы заработать на учебу, не выдумывай, – строже отвечает старушка. – Я попросила их прописать более дешевый аналог.

– Прописали?

– Повздыхали и прописали, а куда им деваться?

– Ой, бабуль.

– Ты—то как?

– Нормально.

– Совсем тощая стала. Я там пирожков нажарила. – Точно пирожки! Бля, теперь еще сильнее есть хочу. – Иди поставь чайник, попьем чаю.

– С чем пирожки?

– С картошкой и капустой.

Они как будто издеваются, обсуждая начинку.

– Ба, я не одна приехала.

– А с кем?

– Там в кухне начальник мой, Макар Ильич.

– Имя знакомое.

– Это преподаватель по международному, – шепчет Соня, но в доме, где, кроме мерного стука стрелки часов, больше нет ни единого звука, я слышу каждое слово.

– Тот, который тебя завалил?

– Ага.

– И ты притащила его в мой дом есть мои пирожки?

– Бабушка, – шикает на нее Софья, чем немало меня веселит. Похоже, старушка там не промах. – Он привез меня на машине. Автобусом я бы добиралась часа два.