везде, где можно и нельзя, Тихон применял дипломатию.

На работе Тихон Валентинович поступал так же, хотя, конечно, зря. Именно по этой причине его разжаловали из проверяющих в кладовщики — за недостаточную свирепость. Хотя и там он умудрился отдать свой дырокол и пачку бумаги секретарше. Начальник уже пару раз вызывал Тихона на ковер, требуя строгой отчетности по канцтоварам, а в последний раз даже обещал уволить и лишил премии. Тихон Валентинович брел домой расстроенный и не понимал, как он будет теперь оправдываться перед женой Раечкой. Наверняка ведь теперь съест с потрохами…

Тихон Валентинович купил себе баночку какой-то синтетической гадости, сел на лавочку под деревом и тихо заплакал.

— О, Тихон, привет! — раздалось прямо у него над ухом.

— Привет! — сказал Тихон Валентинович куда-то в воздух, обращаясь к невидимому собеседнику.

— Ты что, меня не узнаешь? — уточнил кто-то в воздухе.

— Не-е-ет… — промямлил Тихон.

— Я оса.

— Что, простите?!

— Ну оса же. О-С-А. Ольга, Сергей, Анна. Ты меня недавно еще так вежливо в окно выпустил, ты что забыл?

— Ну что-то припоминаю! — пробормотал ошарашенный Тихон. Он действительно различил в воздухе осу.

— Ну вот, это я. Ты почему грустишь?

Тихон Валентинович, честно говоря, на секунду подумал, что сошел с ума от переживаний, иначе как объяснить тот факт, что он сидит и разговаривает с осой? Однако делать было все равно нечего, а домой идти не хотелось — там явно будет скандал. Так почему бы не поговорить?

— Начальник ругается! — пожал плечами Тихон. — Уволить грозится и еще премии лишил. Как я домой пойду?

— А ты бы ему в ответку сказал все, что думаешь! — поделилась своими соображениями оса.

— Да вот не умею. С детства не приучен, знаете ли. Вроде и хочется ответить, да как врезать. А вот не могу. От того и все мои беды.

— Да-с, ситуация неприятная, — сказала оса, — но это не значит, что она безвыходная. Ты хороший человек, всегда благородно обращался с нашими. В наше время редко кто вежлив с осами, обычно все их просто давят газетой. Я попытаюсь посоветоваться с ребятами и чем-то тебе помочь.

— Ты у них осиная королева что ли? — с любопытством спросил Тихон.

— Нет. У нас, кстати, сейчас нет королевы, только премьер-министр. Но дело даже не в этом. Я у них лидер мнений. Блогер, другими словами.

— Ого! — улыбнулся Тихон. — И сколько же у тебя подписчиков?

— Ой, немало. Я в ваших числах слабо разбираюсь, но вообще-то это наша, а не ваша планета. Так что я даже затрудняюсь представить количество нулей в вашей системе счисления. Но думаю, что если я брошу клич в своих соцсетях, и среагирует хотя бы один процент подписчиков, городу придется несладко.

Тихон Валентинович хоть и понимал, что сейчас происходит что-то нехорошее, но внутренне ликовал. Слишком уж долго в нем копились гнев и проглоченные обиды. Сейчас ему казалось, что эти обиды и сами превращались в ос и готовы были вырваться из его груди.

— Летим! — сказала ему оса.

— Идем! — согласился с ней Тихон Валентинович.

Прохожие сначала не поняли, что происходит. Они видели просто человека, полного мрачной решимости, шагающего по улице, но постепенно над его головой начала образовываться темная воронка, которая угрожающе гудела и всюду следовала за ним.

Воронка эта росла, ширилась и наконец превратилась в огромную темную тучу, нависшую над городом. Только в отличие от обычной дождевой тучи она еще угрожающе гудела и очень быстро меняла форму.

Тихон Валентинович шагал грозный, торжественный, расправив плечи. Он резко вошел, нет, даже ворвался в здание, где находился его офис и направился прямиком к начальнику в кабинет.

— Премии, значит, лишать? Премию, значит, отнимать?! А за что? За дырокол? — с порога заорал Тихон, чего с ним никогда не было. Начальник с удивлением уставился на него.

— Тихон, что вы себе позволяете? — сказал он с нескрываемым раздражением и только тут заметил, что зловещая темная туча за окном изменилась. Она вытянулась и превратилась в огромную длинную трубу, конец которой стремительно приближался к форточке его кабинета. Начальник бросился закрывать форточку, но было поздно: разъяренные насекомые ворвались в помещение.

— Чего вы хотите?! — со страхом спросил начальник.

Глаза Тихона засветились праведным гневом, лицо еще больше побледнело. Он, кажется, даже прибавил в росте. Испуганные охранники, ворвавшиеся в кабинет вслед за ним, не знали, что делать и испуганно смотрели на шефа. Тихон зловеще молчал.

— Чего вы хотите? — снова спросил насмерть перепуганный шеф.

Тихон торжествовал. Он был всесилен и всемогущ. На его плече сидела верная оса. Он управлял всем этим спектаклем, и ему было решать, когда он закончится.

— Я требую! — огласил вдруг прорезавшимся голосом тишину Тихон. — Вернуть мне премию, поскольку я хотел купить новое пальто Раечке.

— И все? — не веря своей удаче, переспросил начальник.

— А также большой стакан какао с маршмеллоу и новый дырокол! — амбициозно прибавил Тихон, которому и самому показалось, что требовать только премию, вооружившись десятком миллионов ос, как-то нелепо.

— Я сейчас все организую! — засуетился начальник.

— Он организует! — передал Тихон осе.

— Вот и славно! — ответила оса и вылетела в окно, а за ней потянулись и остальные.

Туча над городом стала рассеиваться. Насекомые стремительно вылетали прочь из кабинета. С той поры Тихон зажил хорошо. Премию ему вернули, купили новый дырокол и больше не повышали на него голоса. И жена теперь почти не ругалась. И все остальные не ругались — на всякий случай. Мало ли что, человек с характером.

Отражение

Людмила снова не выспалась. За окном моросил мелкий дождик. Небо заволокло серыми тучами. В такую погоду хотелось оставаться в постели как можно дольше, а не вскакивать на работу под звуки истеричного будильника. Людмила плеснула себе в чашку крепкий кофе, сделала бутерброд с маслом и жирной колбасой, съела пару конфет и начала приводить себя в порядок.

Отражение в зеркале ей, честно говоря, не нравилось. На Люду смотрела какая-то измученная женщина без будущего. Женщине было явно за тридцать, волосы ее были всклокочены, на лице предательски намечался второй подбородок, взгляд был недобрым и уставшим одновременно.

— Ну и видок! — прокомментировала вслух Людмила и прибавила: — Не нравишься ты мне.

В этот момент отражение в зеркале нахмурилось. На лбу пролегла вертикальная складка. Отражение в зеркале как бы говорило: ты мне тоже не нравишься.

Людмила взяла щетку, стала расчесывать волосы и вдруг увидела, что отражение в зеркале вздохнуло и покачало печально головой, в то время как сама