— За нашу встречу, — мягко улыбнулся он своейсобеседнице. Потом чуть пригубил напиток.

Она же выпила рюмку до дна. И не стала закусывать. Емупонравилась такая решительность. — Дело в том, дорогая ЕлизаветаАндреевна, что у нас возникла большая проблема, — начал СвятославОлегович. — Мы выборочно проверили положение дел на некоторыхизбирательных участках. И выяснили, что у нас не все в порядке с кандидатами.

— Вы имеете в виду — по моему участку? —улыбнулась Трохина. — Ну, я это знаю. Хотя Качанов и не скрывал своихсудимостей.

— Причем тут Качанов? — У Петровского задергаласьот волнения щека. — О чем вы говорите?

— У него были две судимости, — охотно пояснилаТрохина. — Он хотел баллотироваться по нашему округу еще в прошлый раз, нотогда мы его не пропустили. А сейчас судимости у него сняты и он снова выставилсвою кандидатуру. Но мы проверяли, все в рамках закона.

«Сволочь, — холодно подумал Петровский, — значит,этот негодяй уже пытался здесь выставиться, а нам ничего не сказал. Какая жесволочь! Еще нагло нас обманывал».

— Речь не о нем, — заставил себя вновь улыбнутьсяСвятослав Олегович, — я говорю о другом кандидате. — И вдруг с ужасомобнаружил, что не помнит фамилии учителя истории. Он нахмурился — слишком многосегодняшний день проколов. Нужно было узнать у Паши фамилию исключенногокандидата. Это его личный промах, Бубенцов тут ни в чем. — Давайте выпьемза вашу сестру, — неожиданно предложил он. — Я хочу пожелать ейсчастья и долгих лет жизни. Он налил ей водку, и они снова чокнулись. На этотраз Петровский выпил рюмку до дна, даже не почувствовав эффекта обдающейжидкости. Затем, глянув на часы сказал:

— Простите, я должен дать поручение своему сотруднику.Ему нужно срочно переговорить с Москвой. — Он поднялся и вышел из комнаты.

В коридоре стоял Бубенцов, готовый выполнить любоераспоряжение шефа. Святослав Олегович шагнул к нему, схватил несчастного заворот пиджака.

— Быстро фамилию!

— Чью? — выдохнул Паша.

— Этого историка, исключенного из кандидатов. Быстрее!

— Седых, — пробормотал испуганный Бубенцов, —Александр Александрович Седых.

Петровский удовлетворенно кивнул и вернулся в кабинет.

— Извините меня еще раз, — улыбнулся онТрохиной, — дело в том, что речь идет о вашем учителе, Александре Седых,который был исключен из числа кандидатов в депутаты на основании смехотворногообвинения, что забыл упомянуть свой покосившийся сарай.

Этой женщине совсем не стоило знать, что сарай нашлипомощники Бубенцова и сам Петровский заплатил адвокатам, чтобы оформитьдокументы, передать их в суд. После чего местный судья получила деньги ивынесла решение об отстранении Седых от участия в избирательной гонке.«Надеюсь, что судья поделилась со своим председателем», — отстраненноподумал Святослав Олегович.

— Я с вами согласна, — вздохнула Трохина, —он такой порядочный человек и абсолютно случайно не упомянул этот сарай в своейдекларации…

«Нет, не получила денег», — понял Петровский.

— Но закон есть закон, — убежденно продолжилаТрохина, — и наша судья справедливо исключила Александра Александровича изсписков кандидатов. Между прочим, она училась у него в школе и хорошо егознает.

«Все-таки, похоже, получила», — подумал Петровский иснова поднял бутылку, разлил водку по рюмкам.

— Я с вами абсолютно согласен, — проникновеннопроизнес он, — но дело в том, что даже юристы, подавшие жалобу, готовыотозвать ее обратно.

— Это их дело, — сухо заметила Трохина. —Решение по делу уже принято, и я не вижу возможностей для его пересмотра.

— Прокуратура готова принести официальныйпротест, — улыбнулся Петровский. — И я думаю, что нужно пойтинавстречу вашим избирателям, все-таки допустить вашего учителя истории квыборам.

— Поздно, — возразила Трохина, — сегодняпятница. А выборы в воскресенье. Суд завтра не работает. Ничего нельзя сделать.

— Можно провести решение суда сегодняшнимчислом, — мягко подсказал Петровский. — Если прокуратура подастпротест вчерашним числом…

— Что вы говорите? — нахмурилась Трохина. —Разве такое возможно? Это же мошенничество, я на такое не могу пойти, и есливы…

— Не нужно так нервничать, Елизавета Андреевна, —попросил Святослав Олегович. Он положил ладонь на ее руку и с удовольствиемзаметил, как женщина вспыхнула. Но руку не выдернула.

«Живет одна, — поставил диагноз Петровский, —никого постоянного у нее нет. Может, бывают иногда случайные связи».

— Мы решили помочь вашим избирателям. — Когда онхотел, его голос становился очень убедительным. Если учесть, что Трохина успелавыпить несколько рюмок до появления в этой комнате и две рюмки водки вместе сним, то она готова выслушать его сентенции более благожелательно, чем это былобы на абсолютно трезвую голову, тому же его ладонь, так нежно и твердо держащаяна ее руке, подавляла всякую разумную мысль.

— Вы сами говорили, что у Качанова было двесудимости, — напомнил Петровский. — разве стоит пропускать такогочеловека в парламент страны? Кого он там будет представлять? Своихдрузей-уголовников? Разве можно допустить, чтобы такой кандидат прошел вдепутаты от вашего округа?

— Почему вы убеждены, что победит именноКачанов? — спросила она. — По нашему участку баллотируется ещежурналист Ничипоренко. Он вполне может победить.

— Нечипоренко сегодня разбился, — сообщилПетровский, — и сейчас находится в реанимации.

— Какой ужас! — С очевидным усилием и Трохинаубрала свою руку. — Что вы такое говорите?

— Можете позвонить в больницу и узнать, — печальнопокачал головой Святослав Олегович. Было непонятно, почему у так грустно. То лиоттого, что она вытащила руку, то ли ему обидно за курских избирателей.

— Что вам нужно? — наконец напрямую спросиласудья.

— Нужно восстановить справедливость. — Петровскийв очередной раз разлил водку по рюмкам. — Я думаю, будет правильно, есливы завтра получите протест прокуратуры и отмените решение вашего судьи. Тогдаможно будет включить Седых в число кандидатов и не допустить избрания Качанова.

Она задумалась. В такой момент трудно сообразить, что вслучае смерти Нечипоренко бизнесмен Качанов автоматически снимается спредвыборной гонки, так как его кандидатура оказывается безальтернативной.Петровский не сказал главного — что Нечипоренко может умереть в любой момент итогда выборы просто перенесут на другое число

— Да, — сказала Елизавета Андреевна. —Наверно, вы правы, но наша судья…

— Она не будет возражать, — твердо пообещалПетровский. — Можете не беспокоиться. — Трохина несколько растеряннопосмотрела на него. — Давайте выпьем за вас, — предложил СвятославОлегович. — Я еще не встречал такой очаровательной и милой судьи.Предлагаю выпить на брудершафт — И не давая ей времени опомниться, он поднялсяи чокнулся с женщиной. Едва она опрокинула свою рюмку, как Петровскийнаклонился к ней и крепко поцеловал ее в губы.