Пенумбра поднимает ее и хмурится. Экран пуст. Я, протянув руку, трогаю уголок, и машинка оживает. Пенумбра шумно втягивает воздух, и в его голубых глазах отражается бледно-серый прямоугольник.

– Надо же, – говорит он. – А я-то все еще не опомнился от этих вот разновидностей… Он кивает на макинтош.

– …волшебного зеркала.

Я открываю настройки и делаю ему шрифт покрупнее.

– Отличная типографика, – замечает Пенумбра, вглядываясь в текст и поднося очки к экрану. – Я знаю этот шрифт.

– Ага, – говорю я. – Это у них стандартный.

Мне он тоже нравится.

– Классический шрифт. Gerritszoon.

Пенумбра, помолчав, добавляет:

– Мы использовали его для оформления витрины.

А электричество в этой машинке не заканчивается?

Он слегка встряхивает читалку.

– Батареи должно хватать на пару месяцев. Но моя дохлая.

– Пожалуй, это утешает.

Пенумбра со вздохом возвращает мне книжку.

– Нашим книгам батареи пока не нужны. Но я не дурак. Не бог весть какая выгода. Так что, думаю, хорошо… Тут он подмигивает мне.

– …что у нас такой щедрый покровитель.

Я засовываю читалку в сумку. Но меня-то это не утешает.

– Честно, мистер Пенумбра, если мы просто прикупим популярных книжек, люди полюбят наш магазин.

Здесь станет…

Я замолкаю, потом решаю говорить начистоту:

– Станет повеселее.

Он трет подбородок, устремляя взгляд в пространство.

– Пожалуй, – произносит он наконец. – Пожалуй, пора собрать остатки энергии, что у меня была тридцать один год назад. Я подумаю об этом, мальчик мой.

Я не передумал добыть и принести в Гугл какой-нибудь из прошлых магазинных дневников. Дома, под сенью Мэтрополиса, развалившись на диване и прихлебывая паровое пиво, несмотря на семь утра, я рассказываю свою задумку Мэту, который вертит малюсенькие дырочки в стенке какого-то похожего на крепость здания в бледно-мраморной облицовке. Мэт тут же выдает план. На это я и рассчитывал.

– Я могу сделать неотличимую копию, – говорит он. – Без проблем, Дженнон. Только дай мне фотографии оригинала.

– Но ты же не можешь скопировать все страницы, а?

– Только внешний вид. Обложку, корешок.

– А что если Пенумбра откроет неотличимую копию?

– Не откроет. Ты говоришь, эта книжка как бы из архива, верно?

– Верно…

– Так что важна только поверхность. Люди хотят, чтобы вещи были настоящими. Всему поверят, только дай повод.

Из уст шамана спецэффектов звучит убедительно.

– Ладно, значит, тебе нужны только фотки?

– Хорошие фотки. – Мэт кивает. – Куча фоток. Со всех углов. Яркий, ровный свет. Ты понимаешь, что я имею в виду под «ярким, ровным светом»?

– Без теней?

– Без теней, – соглашается Мэт, – что, конечно, никак не выйдет в вашем закутке. Там у вас, можно сказать, магазин круглосуточного полумрака.

– Ага. Тени и книжный запах, у нас этого навалом.

– Могу притащить кое-какую подсветку.

– Боюсь, это меня выдаст.

– Ладно. Глядишь, немного тени и не помешает.

Значит, операция спланирована.

– Кстати, о темных делишках, – говорю я. – Как у тебя с Эшли?

Мэт сопит.

– Я ухаживаю за ней в традиционной манере, – отвечает он. – И кроме того, мне запрещено говорить об этом в квартире. Но в пятницу я веду ее ужинать.

– Ничего себе, все по полочкам.

– Наша соседка – величайший в мире раскладыватель по полочкам.

– А она… В смысле… о чем вы вообще разговариваете?

– Мы разговариваем обо всем, Дженнон. И, представь себе…

Он указывает на бледно-мраморную крепость.

– …она нашла эту коробку. Подобрала на мусорке у себя в офисе.

Чудеса. Скалолазка и мастер ризотто, профессиональный дирижер общественным мнением Эшли Адамс участвует в строительстве Мэтрополиса. Может быть, она, в конце концов, не такой уж андроид.

– Это прогресс, – говорю я, салютуя бутылкой.

Мэт кивает.

– Прогресс.

У меня тоже свой прогресс: Кэт пригласила меня на домашнюю вечеринку. К сожалению, пойти я не могу. Я вообще не могу ходить ни на какие тусовки, потому что моя смена в магазине начинается ровно в «туса ноль-ноль». Обида ввинчивается в сердце: Кэт устраивает бал и любезно выписывает мне контрамарку, а у меня связаны руки. «Жаль», – печатает она. Мы общаемся в гугл-чате.

Да, жаль. Хотя погоди-ка.

Кэт, ты же веришь, что мы люди когда-нибудь вырастем из своих тел и будем обитать в безмерном цифровом эфире, так?

так!!

Готов спорить ты не захочешь проверить это на практике.

в каком смысле?

А вот в каком:

я приду к тебе на вечеринку, но через ноут, по видеочату. А ты будешь моим гидом: носить туда-сюда, знакомить с людьми.

Нипочем не согласится.

вау гениально! да давай сделаем так! но тебе надо быть при параде. и придется выпить.

Она согласна. Но:

Стой, я же буду на работе, мне нельзя пить надо. а то ведь что это будет за вечеринка, правильно?

Я улавливаю определенную несовместимость между верой Кэт в бестелесное будущее человечества и ее настойчивостью в отношении потребления алкоголя, но бог с ним, ведь я иду на тусовку.

Десять вечера, и я за стойкой у Пенумбры, светло-серый джемпер поверх голубой полосатой рубашки и, ради шутки, которую я надеюсь триумфально выдать в какой-то момент вечера, штаны, разрисованные безумными фиолетовыми огурцами. Поняли? Никто ведь не увидит меня ниже пояса – в общем, да, вы поняли.

Кэт появляется онлайн в 10:13, я кликаю на зеленую иконку в форме камеры. Она появляется у меня на экране, в той же красной «шмяк»-футболке, что и всегда.

– Хорошо выглядишь, – говорит она.

– А ты-то не при параде, – отвечаю я.

И вообще никто не при параде.

– Да, но ты-то всего лишь парящая голова, – говорит Кэт. – Тебе надо выглядеть тип-топ.

Магазин расплывается, и я ныряю рыбкой в обстановку жилища Кэт – места, напомню вам, где мне еще не приходилось бывать во плоти. Это просторный лофт, и Кэт носит свой ноут по квартире, показывая мне, где что.