Молва сегодня гласит, что Гугл сейчас, как и вся Америка: пока еще самая крупная компания в отрасли, но неизбежно и безоговорочно в упадке. И Гугл, и Америка – супердержавы с колоссальными ресурсами, но обе их подпирают быстро крепнущие соперники, которые в итоге их затмят. Соперник Америки – Китай. Соперник Гугла – Фейсбук. (Это я почерпнул из техносплетен в блогах, так что не принимайте на веру слепо. Там еще пишут, что стартап под названием MonkeyMoney на будущий год раскрутится в топы.) Но есть разница: перед лицом неизбежности Америка платит военным подрядчикам, чтобы те строили авианосцы. Гугл платит виртуозным программистам, чтобы те творили, что в голову взбредет.

Кэт встречает меня у синей стойки администратора, выправляет мне гостевой бейджик с моей фамилией и именем пригласившего, оттиснутыми красным шрифтом, и ведет в свое царство. Проходим огромную стоянку, где асфальт плавится на солнце. Машин тут нет: вся стоянка занята белыми контейнерами, установленными на невысоких сваях.

– Это все кусочки Большого Ящика, – поясняет Кэт, указывая на них.

К дальнему концу стоянки подъезжает, тарахтя и шипя, грузовичок. Кузов ярко выкрашен в красный, зеленый и синий, на буксире грузовик тащит один из белых контейнеров.

– Это как Лего, – продолжает Кэт, – только в каждом кирпичике жесткий диск, с огромной памятью, процессоры и все, что надо, плюс подведены вода, электричество и интернет. Мы собираем их во Вьетнаме и развозим повсюду. Они все автоматически коннектятся друг к другу, где бы ни находились. Вместе они образуют Большой ящик.

– Который что?..

– Который все, – отвечает она. – Все процессы в Гугле происходят там.

Загорелой рукой Кэт указывает на контейнер с высокими зелеными буквами WWW, нарисованными на его боку.

– Вот там копия всего веба.

YT:

– Все видео на Ютубе.

MX:

– Вся твоя почта. Вся почта вообще.

Пенумбрины стеллажи больше не кажутся мне такими уж высокими.

Через центр технопарка вьются широкие пешеходные дорожки. Там есть полоса для велосипедистов, и гугловцы проносятся мимо на углепластиковых гоночниках и фиксерах с аккумуляторами. Пара аксакалов едут на рекамбентах, а высокий чел с синими дредами катит на уницикле.

– Я забила время на книжном сканере на полпервого, – сообщает Кэт. – Поедим сперва?

Показалась гугловская столовая, широкая и низкая: белый навес, будто для садового пикника. Фасад распахнут, над входами откинуты брезентовые пологи и на лужайке видны недлинные очереди из гугловцев.

Кэт останавливается, щурится. Прикидывает.

– Вон туда, – наконец решает она и тащит меня к крайней слева очереди.

– Я довольно неплохой стратег по очередям. Но здесь не так-то просто…

– Потому что в Гугле каждый – стратег, – предполагаю я.

– Именно. Потому иногда кто-нибудь блефует. Вот этот чувак, например, – говорит Кэт, пихая локтем гугловца прямо перед нами. Он высокий, рыжеватый и похож на серфера.

– Привет, я Финн, – говорит он, протягивая мощную лапу с длинным пальцами. – Первый раз попали в Гугл?

Он выговаривает «гю-гелл», с маленькой паузой посередке.

Ты прав, мой неопределенно-европейский друг. Я завожу светский разговор:

– Хорошо кормят?

– О, бесподобно. Шеф-повар – знаменитость… Он замолкает. Что-то соображает.

– Кэт, ему надо в другую очередь.

– И правда. Вечно забываю, – говорит Кэт и поясняет: – У нас меню индивидуальное. Витамины, естественные стимуляторы.

Финн азартно кивает.

– Я экспериментирую с уровнем калия. Сейчас съедаю в день до одиннадцати бананов. Хакинг организма!

Его лицо расплывается в широкой усмешке. Постойте, а в салате с кускусом тоже были стимуляторы?

– Извини, – говорит Кэт, хмурясь. – Очередь для гостей вон там.

Она показывает на дальний край лужайки, и я оставляю ее с евросерфером, хакающим организм.

И вот я жду под указателем со словами «Внешние сотрудники» вместе с тремя чуваками в штанах хаки, голубых сорочках и с кожаными кобурами для телефонов. На другом краю поляны гугловцы сплошь в облегающих джинсах и ярких футболках.

Кэт уже болтает с кем-то другим, с худеньким смуглым парнишкой, что занял очередь сразу за ней. Этот одет как скейтер, поэтому я сразу предполагаю в нем доктора наук в области искусственного интеллекта. Копье ревности пронзает мой мозг, но я к этому готов: я знал, что так будет, здесь, в хрустальном дворце, где Кэт знает каждого, и каждый знает ее. Так что я просто жду, пока это пройдет, и напоминаю себе, что она меня сюда привела. В таких ситуациях это старший козырь: да, все остальные умные, все клевые, здоровые и привлекательные – но она привела тебя. Неси это знание, как значок, как бейджик.

Я опускаю глаза, и вижу, что на моем бейджике дословно написано следующее:

Имя: Клэй Дженнон

Компания: Круглосуточный книжный магазин мистера Пенумбры

Пригласил: Кэт Потенте.

И я отцепляю его и прикрепляю повыше на груди.

Еда, как и обещали, изумительная. Я беру два черпака чечевичного салата и толстый розовый пласт рыбы, семь крепких зеленых черенков спаржи и одну шоколадную пышку, оптимизированную по хрусткости.

Кэт указывает на столик у края навеса, где свежий ветерок морщит белую парусину. Ломтики света скачут по бумажной скатерти в голубую клетку. В Гугле даже едят на миллиметровке.

– Это Радж, – представляет Кэт, указывая нанизанным на вилку чечевичным салатом (с виду неотличимым от моего) в сторону доктора-скейтера. – Мы вместе учились в школе.

Кэт изучала знаковые системы в Стэнфорде. Они тут все, что ли, учились в Стэнфорде? Может, там всем выпускникам сразу дают работу в Гугле?

Заговорив, Радж внезапно словно бы стареет на десяток лет. У него отрывистая и сухая речь:

– Ну а вы чем занимаетесь?

Я-то надеялся, что этот вопрос тут под запретом, и заменен каким-нибудь замысловатым внутригугловским эквивалентом типа «Какое у вас любимое простое число». Показывая на бейдж, я признаюсь, что работаю в противоположности Гугла.

– А, книги.

Радж на мгновение смолкает, жуя. Затем его мозг переключается на другую дорожку.

– Знаете, старые книги для нас большая проблема. И старые знания вообще. Мы так их и называем: СЗ. Старые знания, СЗ. Вы знаете, что девяносто пять процентов всего интернета созданы за какие-то пять последних лет? Но притом в отношении всего человеческого знания соотношение прямо обратное – вообще-то, к СЗ относится большинство фактов, известных большинству людей, сегодня и когда-либо.