Диану передернуло.

— Как у тебя язык повернулся такое сказать?

— Как люди могут такое творить, — ответил Илья. — Но ведь творят. И нам, к сожалению, придется учитывать все возможные варианты.

Выйдя из аппендикса, ребята остолбенели. За углом, подпирая стену и задумчиво глядя в потолок, стоял Колька Смирнов.

— О — о, — лениво перевел он на них взгляд, — я гляжу, у вас полный сбор. Какова повестка дня?

— Номером первым у нас в повестке стоит вопрос, — сердито произнесла Марфа, — как сделать, чтобы Смирнова в природе не существовало.

Тот громко расхохотался:

— Ой, какие вы злые! Между прочим, это называется покушением на убийство. Уголовное дело.

— И не мечтай, — отрезал Илья. — О таких, как ты, рук не мараем.

— Руки коротки, — огрызнулся Колька, однако на всякий случай отодвинулся на несколько метров в сторону: с Ильей у них силы были неравные.

— Вали отсюда, Смирнов, — порекомендовала Марфа.

— А вы что, уже школу приватизировали? — не унимался Колька. — Подружились, — покосился он на Клима и Ди. — Только и они школу пока еще не купили, поэтому где хочу, там и стою.

— Пусть стоит. А мы пошли. Что — то тут воняет. — Лиза демонстративно втянула ноздрями воздух и поморщилась. — Сдается мне, кто — то давно не мылся.

— Сдается мне, что этот кто — то ты, Каретникова, — не остался в долгу Колька.

Илья сделал два шага вперед. Смирнов, ухмыляясь, отступил еще на два метра.

— Будь у меня сейчас время, я бы тебя научил, Смирнов, правильно мыться, — многозначительно пообещал Илья. — Но, — взглянул он на часы, — к сожалению для меня и к счастью для тебя, нам пора. Пошли, ребята.

Илья побежал на улицу, остальные стали подниматься по лестнице к кабинету физики.

— Как вы думаете, Смирнов слышал, о чем мы говорили? — забеспокоилась Марфа.

— Вот уж без разницы, — не разделяла волнений подруги Елизавета. — Смирнова одни клады и сокровища волнуют. А мы обсуждали пропавшего Максима и его родителей. Сомневаюсь, чтобы Кольке это было интересно.

— Никогда не поймешь, что ему может быть интересно, — проворчала Марфа. — И потом, если Максима похитили, а не он сам спрятался, то с родителей начнут требовать выкуп. Вот тут Смирнов заинтересуется. Деньги он обожает считать.

— Особенно чужие, — добавил Клим.

— Вот именно, — поддакнула Марфа. — Поэтому лучше бы ему не знать, что мы Максимом интересуемся.

— Ну если это и впрямь окажется похищение, все Серебряные Пруды начнут интересоваться, — не сомневалась Лиза.

— Я все — таки думаю, он ничего не слышал, — уверенно проговорила Диана. — Иначе обязательно принялся бы задавать какие — нибудь каверзные вопросы по теме. Нет, он наверняка только появился, когда мы его заметили.

— Хорошо бы, — вздохнула Марфа. — Но мне совершенно не нравится, что он пытается за нами следить. Не даем мы ему покоя.

— Кстати, вот он опять, — заметил Смирнова Ахлябин.

— Никуда не денешься, — развела руками Елизавета. — Мы идем в один и тот же кабинет, на один и тот же урок.

Прозвенел второй звонок. Из лаборантской энергично вышла физичка Майя Семеновна.

— Садитесь! — скомандовала она.

Восьмой «А» послушно сел и замер. Майя Семеновна требовала, чтобы в классе царила полная тишина и чтобы ее внимательно слушали, и умело поддерживала дисциплину. Ее боялись и одновременно уважали. Колька Смирнов исключением не был. Даже он старался вести себя на уроках физики тихо, опасаясь привлечь лишнее внимание к своей особе, потому что и так не вылезал из двоек по этому предмету.

Сегодня, однако, спокойно Смирнову не сиделось. Его унизила эта мерзкая Марфа с ее дружками! Ничего, долг платежом красен! Сейчас он ей покажет!

Тихонько выдрав из тетради листок и прикидываясь, будто конспектирует объяснение физички, он нарисовал шикарный череп, а под ним — две скрещенные кости.

— Классно, Колян! — восхищенно разглядывая шедевр, прошептал Колькин сосед по парте и его лучший друг Серега Харитонов по прозвищу Серая Харя.

В отличие от здоровенного Кольки, Харя был маленький, щуплый, и кожа у него на лице действительно была с серо — зеленым оттенком. Впрочем, прозвище происходило исключительно от имени и фамилии.

Смирнов и Харя крайне удачно дополняли друг друга. Слабенькому Сереге жилось спокойно и уютно за широкой Колькиной спиной. Зато Харя брал гораздо большей сообразительностью и хитростью. Можно сказать, в их дуэте он представлял мозговой центр. Не слишком гениальный, но все же. Большинство смирновских проделок придумывал именно Серега, который потом, в случае неудачи, умудрялся весьма ловко уйти от ответственности, и попадало в результате одному Кольке.

В данном случае, правда, Харя был ни при чем. Творческий процесс происходил исключительно в голове кипевшего от негодования Смирнова.

— Нарисовал как настоящий художник, — продолжал восхищаться Харя. — Подари, а?

— Не лапай! — резко отпихнул его руку Колька. — Тебе после другой нарисую. А этот мне нужен для дела, — чуть мягче добавил он; ему было приятно, что Харя его уважает.

Еще раз полюбовавшись на череп, Колька вывел под скрещенными костями короткое, но грозное «Убью!», затем плотно сложил бумажку, чтобы она не раскрывалась, написал: «Соколовой от Н. С. Лично в руки! Кто развернет и прочтет, получит по шее!» — и запустил послание в соседний ряд.

Затем они вместе с Харей внимательно отследили весь путь прохождения депеши. Она без помех дошла до адресата.

Адресат, то есть Марфа, даже не стала разворачивать послание, а, презрительно пожав плечами, демонстративно изорвала его в мелкие клочки. И даже не обернулась, чтобы посмотреть на Кольку.

— Зря только такую картинку на эту дуру истратил, — посетовал Серега. — Лучше бы мне отдал.

— Заткнись. Сам знаю, что мне лучше, — разозлился Колька.

Внутри у него уже не просто кипело, а клокотало. Он выдрал из тетради еще один лист и, откусив угол, принялся мрачно жевать. Теперь, Соколова, держись!

Вынув из ручки стержень и затычку и дожевав бумагу до нужной консистенции, Колька скатал из нее плотный шарик и, приложив получившуюся из ручки трубочку к губам, с силой плюнул.

Выстрел получился метким. Бумажный снаряд попал точно в макушку Марфы и повис на ее густых рыжеватых кудрях.

Девочка вздрогнула, однако опять не только не оглянулась, но даже не поднесла руку к голове, не попыталась избавиться от бумажного комка. И тут до Кольки дошло: она его игнорирует! Это было обиднее всего.

«Погоди, я заставлю тебя повернуться!» — никак не мог угомониться Смирнов. Он взял листок, откусил от него угол и сунул оставшуюся часть Харе, коротко приказав: