Приложив все усилия, он приказал себе образумиться.

– Договорились. – Эмили отвернулась к окну прежде, чем он увидел выражение ее лица.

Умывшись и почистив зубы, Павел налил себе стакан воды и прошел по всем помещениям, выключая свет. Включенной осталась только небольшая лампа у кресла, в котором сидела Эмили, свернувшись в клубок, как кошка.

Она пристально смотрела в окно, но Павел знал, что она ощущает каждое его движение. Так же, как он сам чувствовал ее.

Догадывается ли он, что она уже час наматывает на палец одну и ту же прядь?

Павел разделся до трусов и скользнул под одеяло. Обычно он спал обнаженным, но сегодня решил, что уместнее оставить хоть что-нибудь. Он не хотел, чтобы Эмили было неловко.

– Спокойной ночи, Эмили.

Она не посмотрела на него.

– Спокойной ночи.

Глаза Павел так и не закрыл. Как ни старался, он не мог не думать о том, что случилось бы, если бы Эмили легла рядом с ним в постель. Он никогда не испытывал такого сильного желания. Эмили обычная женщина. Хотя ей наплевать на его деньги, а он привык к женщинам, которые гоняются за ним из-за его богатства.

Павел напомнил себе, что она приехала на остров только ради любви к своему отцу. И еще она воровка. Правда, она пошла на преступление с благородными намерениями. Действовала в порыве отчаяния.

Павлу не удавалось уснуть, и он уже пожалел, что не отправил Эмили в убежище со своими слугами. Ему необходимо поспать. Он не забыл советы врачей. Они говорили, что сон помогает восстанавливать силы и сохранять здоровье.

Он услышал какое-то движение. Эмили приготовила себе горячее питье, потом снова уселась в кресло.

Как он мечтал поскорее уснуть…

Павел лежал без сна. Время тянулось крайне медленно. Но в какой-то момент он, по-видимому, все-таки задремал, потому что, открыв глаза, не увидел Эмили.

Потирая глаза, он сел. Кресло, в котором она сидела, опустело. Маленькая лампа была по-прежнему включена. Павел посмотрел на часы – три часа ночи.

Он выглянул в окно. Похоже, шторм затихает. Деревья все еще качались от ветра, но дождь прекратился.

Натянув шорты, он взялся за ручку двери и обнаружил, что она не заперта. Выйдя на улицу, он увидел, что Эмили сидит, завернувшись в одеяло, на лавочке возле убежища.

Ему в лицо ударил свежий ветер. В черном ночном небе сияли звезды.

Эмили обернулась к нему.

– Всего три часа, – мягко сказал он, присев на корточки рядом с ней.

Она кивнула, часто заморгала и откашлялась.

– Мне захотелось подышать свежим воздухом. Я вернусь, если ветер усилится.

Павел напомнил себе, что Эмили – взрослая женщина. Если она хочет торчать на холодном ветру, это ее дело. Однако она напоминала ему ребенка. Растерянного ребенка.

Он опустился рядом с ней на коврик, который она положила на скамейку.

Сначала она не замечала Павла, глядя на звездное небо. После долгого молчания она заговорила:

– Когда я была маленькой, мама сказала мне, что звезды – это наши умершие предки, которые смотрят на нас.

– Хорошая легенда, – осторожно ответил он.

– Я хочу, чтобы это было правдой. Я хочу верить, что она на небе и смотрит на всех нас. – Эмили плотнее завернулась в одеяло. – Вы спрашивали, почему я пошла в индустрию моды.

Павел кивнул, хотя Эмили этого не видела, а по-прежнему смотрела на небо.

– Из-за нее. Это был способ проводить время только с ней. Она любила всех нас, но очень много времени тратила на лечение депрессии у папы и старалась ограничить его влияние на меня и Джеймса. Иногда мне ее не хватало. Мы запирались в ее кабинете, моделировали и шили себе одежду. Я уговаривала ее поступить в колледж моды, в котором я училась, и она говорила, что когда-нибудь, возможно, туда и поступит. А теперь уже слишком поздно. Она никогда не будет там учиться. Конец всем мечтам.

– Когда она умерла?

– Три месяца назад.

Ее ответ показался Павлу ударом в грудь. Три месяца? Это означает, что Малкольм Ричардсон лишился жены всего за несколько недель до того, как пропали деньги из компании…

Павел потерял мысль, когда почувствовал, что Эмили подалась вперед, обхватила руками колени и уткнулась в них лицом.

Он долго смотрел на ее подрагивающее тело, а потом коснулся рукой ее спины. Эмили вздрогнула. Он подумал, что она прогонит его, но она прижалась к нему и опустила голову ему на грудь. Ее слезы падали на его обнаженную кожу.

Павел никогда не ощущал себя таким беспомощным. Он просто гладил ее по спине. В его голове беспорядочно кружились мысли. Всего три месяца.

– Я так по ней скучаю. – Эмили едва переводила дыхание. – Не могу поверить, что она умерла. Я хочу ее вернуть.

Что он мог ей сказать? Ничего.

– Когда ей поставили диагноз, мы поняли, что она проживет недолго. Но все произошло так быстро. Семь месяцев. У нас было только семь месяцев.

– Что с ней случилось? – тихо спросил Павел, бережно касаясь рукой ее головы.

Эмили с трудом выдавила:

– У нее был прогрессирующий бульбарный паралич.

– Что это такое?

– Разновидность заболевания двигательных нейронов. Очень жестокая болезнь… – Она умолкла.

– Поэтому вы брали столько отпусков? – спросил Павел. У него засосало под ложечкой. Он предполагал, что отпуска Эмили связаны с депрессией ее отца. Он не имел ни малейшего представления, что она переживала на самом деле.

Она прижалась к нему:

– Я должна была быть рядом с ней. Оставалось так мало времени. – Эмили не могла больше говорить, ее душили слезы.

Узнав диагноз матери, Эмили работала словно на автопилоте. После ее смерти она жила точно так же. Она не плакала после похорон, слишком беспокоясь за здоровье отца, горевавшего по женщине, которую они все обожали.

– Я хочу задать вам вопрос… – Павел говорил нежно и успокаивающе, гладя ее по голове. – Умирая, ваша мать знала, как сильно вы ее любите?

Она повернула голову, чтобы посмотреть на него. Его лицо скривилось, Павла переполняли эмоции. Она кивнула в ответ, по-прежнему не в силах говорить.

– Значит, вы все успели, моя милая. – Он пальцем коснулся ее щеки, его серые глаза затуманились от эмоций. – Я знаю, у вас было мало времени. Но ваша мать, зная, как сильно вы ее любите, получила величайший подарок, какой вы могли бы ей подарить. Вам хватило времени, чтобы сделать ее счастливой.

Несмотря на собственную боль потери, Эмили услышала печаль Павла. Она непроизвольно подняла руку и прикоснулась к его лицу. Щетина на его подбородке была шероховатой на ощупь – невероятно успокаивающее ощущение.