– Да-а-а… – протянула Ирка, нарочито робея. – Мне теперь с тобой прямо страшно разговаривать! Не дай бог, скажешь что-нибудь такое про меня, а оно и сбудется!

– А я бы хотела быть в курсе, что меня ждет, – задумчиво призналась Анюта. – Если впереди что-то хорошее – можно и не знать, пусть будет сюрпризом, но если какая-нибудь гадость, то лучше приготовиться заранее. Может, успела бы соломки подстелить. Что скажешь?

Она выжидательно уставилась на меня, и тут бес попутал меня принять предложенную игру.

– Что я скажу о твоем будущем? – Я напустила на себя значительный вид, скрестила руки на груди и нахмурила брови в подражание Кашпировскому. – Тебя интересуют возможные неприятности, так-так…

– Ну, ну? – вытянула шею Ирка.

– Ну вижу я одну назревающую проблему, – сказала я. – Нечетко вижу, но в общих чертах. Это касается твоего, Анка, мужа.

– Димочки? – побледнела та. – А что с ним?

– Ты только не волнуйся! – увидев, что приятельница неподдельно занервничала, я пожалела, что затеяла это представление, но потом вспомнила легкую – вприпрыжку – походку Анкиного Димочки, поспешающего к кому-то в офис с кульком деликатесных продуктов, и решила продолжать. Осторожно, сугубо намеками! – У мужа твоего, Анечка, начался очень непростой период, когда ему особенно требуется твое внимание. Повышенное внимание!

Я это сказала в надежде, что Анка начнет приглядывать за мужем примерно так же, как Ирка за Моржиком, и в результате сама заметит неладное.

Ирка, на которую мои опыты ясновидения большого впечатления не произвели, неуверенно хихикнула, но Анюта послушно кивнула и даже записала в блокноте:

– Димочке – внимание. Так, а еще что?

– Димочке-то? Еще ему побольше заботы, ласки и тепла, а тебе – стойкости, терпения и женской мудрости, – не скупясь, пожелала я: терпение для решения проблемы мужней неверности Анке точно пригодится.

Либо терпение, либо крепкая палка – одно из двух.

Анюта прилежно законспектировала сказанное, а Ирка тем временем доела остатки торта, с поглощением четвертого куска достигла полного душевного равновесия и сквозь умиротворенное чавканье предложила мне ехать домой. Не желая снова расстраивать подружку, я не стала напоминать, что в наших вечерних планах еще было пристальное наблюдение за сексуальными полетами ласточки-Моржика, и попрощалась с озабоченной Анкой, попросив ее звонить, если понадобится помощь.

– Чем ты хочешь ей помочь? На кофе погадать? – вредничала Ирка, уже сидя в машине.

Ударная доза чудотворного тортика с коньяком на некоторое время привела мою подружку в состояние эйфорического склероза. Она напрочь позабыла все свои и тем более чужие неприятности и буквально излучала позитивное мироощущение. Я вынуждена была смотреть на нее с прищуром: сияние Иркиной ауры, заштопанной и усиленной «Наполеоном», слепило глаза. Жмуриться быстро надоело, и я попросила подружку высадить меня пораньше – у Экспоцентра. Присущие мне, как представителю средств массовой информации, дотошность и въедливость диктовали необходимость проверки строящегося пресс-центра на предмет наличия или отсутствия в нем заказанных дверей.

Я рассталась с подругой у контрольно-пропускного пункта и затем примерно час условно наслаждалась обществом меланхоличных мужчин в комбинезонах, украшенных наглой и лживой надписью «Застройщик». Застраивать что бы то ни было эти ленивые типы категорически не желали, так что, в конце концов, после нежных уговоров, перетекших в грубую ругань, мне пришлось подать лодырям пример и начать собственноручно прорезать вожделенную дверь извлеченными из сумочки маникюрными ножничками. За этим увлекательным рукоделием я не заметила предсмертного писка разрядившегося мобильника, поэтому никто из тех, кто желал поговорить со мной по телефону, не смог сделать этого до семи часов вечера.

В девятнадцать ноль одну я перешагнула порог своей квартиры и еще успела уловить отголосок басовитого «Бам-м-м!», произведенного соседскими курантами. В следующий миг меня оглушил азартный крик:

– Вот она! – и из гостиной один за другим выбежали в прихожую Ирка, Колян, Масяня и Филимон.

Только кот пронесся мимо, целясь в приоткрытую дверь темной кухни. Все остальные сгруппировались в прихожей, щедро одаривая меня вниманием.

– Мамочка, что ты мне принесла? – подпрыгивая, спрашивал ребенок.

– В чем лучше хранить деньги – в рублях или в евро? Купить мне шубу или зима будет теплой? Где сейчас Моржик и как ее зовут? – нетерпеливо и с большим пристрастием интересовалась Ирка.

– А ужин сегодня будет? А что у нас на ужин? – монотонно вопрошал Колян.

– Тихо, вы! – слегка обалдев от такого натиска, крикнула я. – Я вам кто – справочное бюро? Устроили тут выездное заседание клуба «Что? Где? Когда?»! А где «добрый вечер, мамочка»? А где «дорогая, я рад тебя видеть»?

Пристыженные Коляны замолчали, но бессовестная Ирка продолжала ко мне приставать:

– А что будут носить в новом сезоне, каблук или платформу?

– Тапки! – рявкнула я.

– Белые? Свят, свят, свят! – Подружка перекрестилась, перешла на свистящий шепот и наконец затихла.

– Тапки мне дайте, горлопаны! И помолчите! – раздраженно закончила я, метким броском зашвырнув сумку в просвет открытой двери.

Из темноты донесся гневный мяв придавленного Филимона.

– Я сказала, молчать! – в тон кошачьему воплю проорала я, мгновенно осатанев.

– Лучше послушаться, – обращаясь к Ирке, тихо посоветовал Колян. – А то сейчас Кыся пожелает нам всем онеметь, и будем мы потом молчать, как Михеевна!

– Про тапки она мне тоже как-то двусмысленно сказала, – пожаловалась ему Ирка. – Это не проклятие было, не знаешь?

– Эту тайну знает только человек с бородой! – внушительно сказал Масяня, очень точно копируя интонации киношной Черепахи Тортилы.

Это неожиданное, но авторитетное замечание положило конец бессмысленным воплям, так как ни одного бородача среди нас не имелось. Единственным, кто мог похвастаться густым волосяным покровом на передней части головы, был кот Филимон, но он прятался в темной кухне и не выражал желания делиться своими тайными знаниями, даже если обладал таковыми.

Сунув ноги в тапочки, любезно принесенные мужем, я прошла в гостиную, рухнула на диван и с похвальной вежливостью поинтересовалась:

– А позволено ли мне будет, в свою очередь, спросить: с чего это вдруг у вас столько вопросов, и все ко мне?

– Она, что, не знает? – Колян обернулся к Ирке.

– У нее же с телефоном какая-то проблема, дозвониться невозможно! – напомнила Ирка. – Конечно, она ничего не знает! Откуда ей знать?

– Все мои знания проистекают, главным образом, из школьной программы, университетского курса и многотрудного жизненного опыта, – все еще вежливо, но уже не без язвительности сообщила я.