Не отнимая руки от раны, он сделал несколько шагов к Рейвен, и та в страхе отступила: его потемневшее лицо с белесым, ярко выделявшимся шрамом на скуле не предвещало ничего хорошего. Однако вместо того, чтобы наброситься на нее, он дошел до кровати, сел там и откинулся спиной к изголовью, морщась от боли. Кровь по его ноге стекала на скомканные простыни, и он комкал их еще больше, прижимая к ране.

— Вы… у вас опасная рана? — чуть слышно пробормотала Рейвен.

Он взглянул на нее, словно увидел в первый раз, и ничего не ответил.

Она бросилась, чтобы помочь, не зная толком, как и чем, но остановилась, натолкнувшись на его взгляд. Глаза говорили куда яснее и красноречивее слов.

Но она услышала и слова.

— Оставьте эту чертову штуку, — процедил он, кивая на пистолет у нее в руке.

В это время дверь без стука распахнулась, и в нее влетела Эмма Уолш.

— Что случилось? — пронзительно крикнула она, глядя попеременно на Рейвен, не выпускавшую из рук оружие, и на раненого человека на кровати. — Я слышала выстрел! Это…

— Случайный, — прервал ее Келл. — Мисс Кендрик не хотела ничего плохого, но все же ей удалось меня смертельно ранить.

— Святые угодники! — воскликнула Эмма, бросаясь к кровати, но он сделал предостерегающий жест и, кривя губы в улыбке, сказал:

— Я буду жить, клянусь, если вы побыстрей принесете бинты и сделаете перевязку.

Мисс Уолш поспешно выбежала из комнаты, а Рейвен спросила дрожащим голосом:

— Вы шутите? Рана на самом деле не очень опасна?

— Не настолько, чтобы я ушел из этого мира, мисс Кендрик, но инвалидом могу остаться на всю жизнь.

— О Боже! — Трясущейся рукой она положила пистолет на стол и неуверенными шагами приблизилась к кровати. — Дайте мне посмотреть. Я хочу…

Он попытался встать, но она усадила его обратно, прижав ладонь к его мускулистой груди, и затем, отняв его руку от раны, наклонилась над ней.

То, что она увидела, немного успокоило: во всяком случае, было ясно, что пуля не задела кость, а прошла по касательной — так, кажется, это называется.

— По-моему… я думаю… рана не очень глубокая. — Голос у нее уже немного окреп. — И определенно, не смертельная, как вы говорили.

— Прошу прощения, если огорчил вас, мисс Кендрик.

В тоне, каким он это сказал, не было и намека на шутку. Так она и восприняла его слова, когда ответила:

— Не нужно быть настолько безжалостным, мистер Лассетер. Вы прекрасно знаете, я вовсе не хотела…

— Что-то мне не верится, мисс Кендрик.

Она с вызовом посмотрела на него.

— Если рассуждать по справедливости, сэр, я имела полное основание ответить таким образом на то, как ваш брат и вы поступили со мной!

— Ну, это как посмотреть, мисс. Вы вполне могли лишить меня жизни или, что еще хуже, мужского достоинства.

— Да, могла, — ответила она дерзко. — И вы заслужили это. Но я обошлась с вами куда более милостиво. Специально целилась в ногу.

Ей сейчас и впрямь казалось, что так оно и было.

— Что ж, остается только благодарить вас за то, что сохранили мне жизнь. Если я, конечно, не умру от потери крови.

— Вы хотите заставить меня почувствовать вину перед вами?

— Признаться, такая мысль меня посетила.

Опять эта сардоническая улыбка, вызывающая у нее смущение и досаду. К тому же он внезапно схватил ее руку, чтобы отвести подальше от раны.

Рейвен застыла. В ней пробудилось ощущение опасности, но совсем иного рода: она не страшилась, что он ударит ее в отместку за то, что она сделала, причинит боль, нет… Она опасалась другого: того, что ощутила в этом прикосновении, в изменившемся взгляде его глаз. В них не было сейчас и тени насмешки, осуждения, злости…

Да, ощущения Келла были, пожалуй, сходны с теми, что чувствовала она. «Что за черт! — мысленно возмутился он, обращаясь к самому себе. — У тебя кровоточит и ноет рана, а ты… От одного прикосновения ее руки в тебе просыпается желание, да еще какой силы… Что за безумие!..» Единственным оправданием, постарался утешить он себя, может быть то, что прошедшей ночью его плотский голод так и не был утолен…

Сжав зубы, он проклинал Рейвен за то, что продырявила его, и себя, не сумевшего обуздать свои чувства. Желая умерить боль в ноге под натянувшейся больше, чем обычно, штаниной и одновременно рассчитывая оттолкнуть эту женщину подальше от своей разгоряченной плоти, он начал вытаскивать рубашку из штанов.

Как он и предполагал, Рейвен вздрогнула и отскочила от него как ужаленная.

— Что вы делаете?

— Наверное, можно догадаться: хочу снять штаны, чтобы сначала увидеть рану, которую вы мне нанесли, а затем перевязать. Не беспокойтесь, мисс Кендрик, у меня нет ни малейшего намерения нападать вас. Меня больше привлекают женщины, не палящие в меня из пистолета.

От растерянности она не сразу нашлась что ответить, а потом произнесла нечто несуразное:

— Неужели в подобный момент необходимо называть меня столь официально? И таким светским тоном?

— А как вы предлагаете обращаться к вам? Мисс Дьяволица? Мисс Мегера?

Она яростно фыркнула, а он удовлетворенно усмехнулся и продолжил:

— Если мои движения оскорбляют ваше достоинство, просто отвернитесь. Но сначала принесите, пожалуйста, кувшин с водой и вон тот таз.

С удивившей ее саму покорностью она поспешно выполнила его просьбу, потом прошла к камину и встала там лицом к огню. Спиной к Келлу Лассетеру.

Ей был слышен шелест одежды, потом она уловила его легкий сдержанный стон, когда он отрывал материю от раны. Она прикусила губу… Нет, ей вовсе не хотелось ранить его или, упаси Боже, убить: просто показать, что она не так беззащитна, как он воображает, и может за себя постоять. Но у нее совершенно сдали нервы, и выстрел произошел, когда она совсем не желала этого. И теперь ей сделалось страшно: ведь она чуть не убила человека!

— Очень сожалею, что так вышло, — тихо сказала она, не поворачиваясь от камина.

— Вполне вам верю, — не сразу ответил он, и ей послышался вздох. Затем он продолжил: — Но тут есть доля и моей вины. Я не должен был оставлять разъяренную женщину наедине с огнестрельным оружием.

Он продолжает шутить! Думает, что проявляет таким образом особое благородство. Впрочем, далеко не каждый человек, потерявший столько крови и страдающий от боли, способен на шутки, пускай и не слишком приятные.

— Где вы научились стрелять? — спросил он деловым тоном, как мужчина мужчину.

Ее удивил вопрос, но она с готовностью ответила:

— Это мой старый слуга О'Малли. Еще он учил меня верховой езде, уходу за лошадьми.