Деревянная улица, на которой располагалось общежитие, спереди и позади Чейсона изгибалась вверх, и примерно в трехстах футах от него в обоих направлениях заканчивалась перилами, которые издали казались крошечными. Это создавало впечатление, что общежитие стоит на дне гигантской дуги из досок и канатов. Он подошел к боковому ограждению узкой улочки, и протянул руку, чтобы ухватиться за натянутый канат, который гудел на постоянном ветру от вращения города. Адмирал посмотрел вниз в головокружительный отвесный провал на крыши домов и других строений, которые прилепились к внутренней поверхности узкой деревянной ленты. Люди строили их здесь в высоту — потому что для роста в ширину пространства не было. В результате главная улица Сонгли, лежащая на дне щели между стенами из домов, оказалась в тени.

Еще сильнее затеняли этот главный проспект прочие улочки, «кусочные», подвешенные на канатах спиц. Они лежали на разной высоте, и ни одна из них не описывала полной окружности, а представляли собой дуги разной длины. На высотных улицах расположились фермерские рынки, микрогравитационные сады и птичники, а также ангары байков. С главной улицей, друг с другом и с осью колеса вверху их соединяли лестницы, трапы и лифтовые клетки.

Гостиница для путешественников располагалась на одной из таких высотных улиц, висящей в зоне четверти g в головокружительной дали над главным обручем.

Чейсон и Антея нашли клетку лифта и вскоре медленно спускались к главной улице Сонгли. Он сам не мог сказать, чего ожидал от Формации Фалкона — этакой, по его мнению, суровой зарегламентированности и мрачности, и кое-что действительно на это намекало. Люди носили своего рода униформу — серенький комплект из рубашки, куртки и брюк, с разнообразящими их лацканами, обозначающими различные роли в социуме. С другой стороны, большинство людей, похоже, старались придать своему гардеробу индивидуальность — привносили цветные пятна или надевали яркие шарфы, явно идя наперекор серости своего наряда.

Внешне город походил на всякий другой. Воздух вокруг него был полон обычных свободно плавающих зданий, грузовых сетей, полных припасов, гигантских шаров воды и отходов, а также лодок. Единственной неожиданностью стали лодки: мрачная репутация Фалкона никак не подготовила Чейсона к яркой раскраске их суденышек в форме цветков — как правило, просто больших корзин с несколькими (от двух до пяти) большими крыльями-лепестками, сделанных из обтянутой тканью лозы. Люди, стоящие в корзине, могли заставить лепестки выгибаться или раскачиваться вверх-вниз. Обычно на них летали по нескольку человек — упершись спинами в дно корзины, все они ногами заставляли работать лонжероны лепестка. Из лифта они напоминали живые цветы — открывающиеся и закрывающиеся, путешествующими в небесах медленными пульсирующими толчками.

Лифт коснулся низа, где царила давящая гравитация, и пошатывающийся Чейсон вышел на Главную Улицу. Из ближайшего дверного проема, сутулясь, выглянул Дариуш Мартор, принявший предельно понурый и виноватый вид. По счастью, люди его игнорировали; из тех, кто сновал здесь взад-вперед, многие были поденщиками или учениками (которым притворялся и он), а многие, надо думать, — приезжими. После завтрака они роем покидали колесо, рассеиваясь по фермам, литейным цехам, рыбоводческим хозяйствам и прочим промыслам, которыми было легче заниматься в свободном падении, нежели в условиях силы тяжести. Иным было проще пуститься в путь, перепрыгнув через перила в безвесный воздух; Сонгли вращался со скоростью порядка всего шестидесяти миль в час, так что рабочие могли расправить крылья в стремительном воздушном потоке и с легкостью устремиться прочь. Некоторые дети поступали похоже — не собираясь покидать город, просто вышагивали из него в сторону и давали ему прокрутиться мимо, прежде чем вцепиться в веревку-тарзанку, забираясь назад на полмили дальше по окружности. Воздух вокруг города был полон парящих и пикирующих фигур.

Скоро самая «тяжеловесная» улица Сонгли опустеет. Тогда станет легче найти Ричарда, но и тайной полиции при этом окажется легче их преследовать.

К счастью, посетители с ограниченными гравитационными возможностями были здесь делом обычным; отвыкшим от веса предлагались тросточки. Чейсон медленно, несмотря на чувство уходящего времени, побрел к главной улице. Каблуки Антеи с каждым шагом погружались в дерево и издавали легкое чпок, когда она поднимала ногу. Где-то футах в сорока от них мялся Дариуш, перетаптываясь с ноги на ногу, пока адмирал не поморщился и не подозвал его взмахом руки.

Чейсон посмотрел налево-направо, и направился в правую сторону.

— Думаете, он пошел этим путем? — спросила Антея.

— Его поведет под горку, — сказал Чейсон, пожимая плечами.

Под горку — это не было направлением в обычном смысле: если вы шли против вращения города, вы весили немного меньше и чувствовали, что идете вниз по склону, хотя улица была ровной. В горку по улице — означало направление по вращению колеса. Если вы шли в этом направлении, тогда движение ощущалось так, словно вы взбираетесь по склону; оттого во многих городах заводили общественный транспорт, который двигался только в направлении «вверх». Сонгли был недостаточно велик для таких удобств. В своем ослабленном состоянии Ричард почти наверняка выбрал бы более легкую дорогу.

— Простите, адмирал, я его упустил, — сказал Дариуш. — Мы не стали брать койки в одной комнате. Не хотели привлекать к себе внимание.

— Не зови меня так, черт возьми.

Чейсону было сложно сосредоточиться: огромное количество людей, тараторящие голоса, внезапное жестикулирование и возгласы действовали на нервы; прошло несколько месяцев с тех пор, как он видел более двух человек одновременно, да и от тех хотелось бы держаться подальше. Рыночные прилавки теснились вплотную, бок о бок, сразу за многими уже начиналось синее небо. Ничего Чейсону сильнее не хотелось, чем приковылять обратно в номер и рухнуть на кровать, а потому его мысли о Ричарде Рейссе начинали приобретать кровожадный характер, как вдруг Антея схватила его за руку и показала:

— Глядите. Копы.

Он непроизвольно передернулся. Их было четверо, «секретных» полицейских, ничего секретного в которых не было, а были просто самодовольные громилы на государственном коште. Они как раз заходили на городской рынок — сумасбродный туннель из зданий, балконов и лестниц, вобравший в себя улицу вместе с домами, — впереди в ста футах. Небрежно помахивающие дубинками полицейские останавливали (по виду — наугад) людей и требовали предъявить документы.

Вот один поднял свою дубинку и кого-то съездил по плечу. Горожанин гневно вскрикнул и обернулся — но, увидев, кто его ударил, с легким поклоном нырнул в сторону.

Убираясь с их дороги, Чейсон приметил Ричарда Рейсса.

Посол сидел скрестя ноги на настиле менее чем в десяти футах от приближающихся полицейских. Перед ним стоял небольшой деревянный