— Я предлагал вам свою помощь, помните?

— Ты хочешь, чтобы я его выпроводил? — Мартин посмотрел на Калеба, как если бы тот был мешком мусора, приготовленным, чтобы отправиться в бак. — Он что, из тех парней, которые не понимают слова «нет»?

— Нет. Это…

— Коллега, — подсказал Калеб.

Ничего более банального нельзя было и придумать. Но ничего другого ему просто не пришло в голову. Он и Сара не были ни друзьями, ни любовниками. Они были…

Вот именно, коллегами, как бы холодно и отстраненно ни звучало это слово. Впрочем, оно совсем не соответствовало тому, что уже неделю творилось в его голове. Они вместе проводили день за днем, и хотя все их разговоры были о работе, его мысли были совсем в другом месте. Он представлял, как мог бы поцеловать ее, сжать в объятиях, провести пальцами по нежной персиковой коже… Нет, все это совсем не подходило под описание деловых отношений.

Но об этом вряд ли стоило говорить ее отцу.

Еще раз недоверчиво хмыкнув, Мартин пересек комнату и уселся в большое кожаное кресло, определенно видавшее лучшие дни. Его засаленные подлокотники и обшарпанная подставка для ног являли собой разительный контраст с остальной светлой мебелью, которая казалась отражением сдержанной строгости его дочери. Было ясно, что в эту квартиру кресло попало вместе с Мартином.

Сара вздохнула и, закатив глаза, сделала знак Мартину, прежде чем снова посмотреть на Калеба.

— Не хотели бы чего-нибудь выпить? — спросила она его.

— Принеси ему пива, — буркнул Мартин. — Мужчины любят пиво.

Калеб улыбнулся:

— Пиво — это хорошо.

Сара отправилась на кухню, оставив Калеба с отцом. Мартин не спускал с него глаз, как если бы он в любой момент мог удрать, прихватив с собой пару серебряных ложек.

— Чего бы ты хотел на ужин, пап? — спросила Сара из кухни. — В морозилке есть цыпленок…

— Уже нет. — Мартин нахмурился. — Эта чертова плита слишком сильно печет. Мое куриное фрикасе явноперефрикасилось.

Сара вернулась, протягивая Калебу открытую бутылку пива.

— Ну тогда есть еще стейки, которые…

— Уже отправились в мусорное ведро. — Мартин сделал рукой движение, давая понять, что это не его вина. — Бройлер тоже оказался не лучше.

— Разве я не просила тебя больше не экспериментировать с плитой?

— Я так и сделал… После того как сгорели эти стейки. — Мартин поморщился. — Я стараюсь быть полезным, ты же знаешь… Ты так много делаешь для меня, моя маленькая девочка. Я только хотел тебе немного помочь.

— Я ценю это, пап. Но ты же знаешь, что мне совсем не трудно готовить. — Сара подошла к шкафу и повесила туда свое пальто и пальто Калеба. — А что, если я тогда открою банку томатного супа? Тебе он вроде нравится.

— Или мы могли бы пойти куда-нибудь поужинать, — сказал Калеб. Он чувствовал, как в Саре нарастает раздражение. Было видно, что этот сценарий разыгрывался здесь отнюдь не впервые.

Оттолкнув от кресла подставку для ног, Мартин щелкнул пультом — в комнату ворвался гул стадиона.

— Не люблю ужинать в городе. Половину калорий потратишь, пока доберешься до этой еды. А еще половину, пока будешь возвращаться обратно.

Сара вздохнула:

— Ну, пап…

— Тогда мы просто закажем еду сюда. И никаких трудов. — Калеб достал свой телефон. — Чего бы вы хотели, Мартин? Стейк? Бургер?

В комнате наступила тишина. Было слышно только, как старик сопит, оценивая предложение.

— Ладно, — сказал он, на его лице появилась хитрая улыбка, — если уж вы такой настырный… тогда стейк. Средней поджаристости. Картофель с подливкой. И побольше фрикаделек.

— Пап, но ведь во всем этом совсем нет овощей!

Мартин пожал плечами:

— Картофель — это овощ.

— Все, что в нем полезного, будет сведено на нет жирным мучным соусом, маслом, солью и кусочками бекона, которые они непременно положат сверху. — Сара скорчила гримасу. — Не говоря уже о том количестве пшеничной муки…

— Сара, я люблю тебя. Но если ты собираешься сказать, что это закупорит мои артерии или поднимет холестерин, мне захочется и тебя саму перемолоть в муку.

Сара хмыкнула:

— Кто-то ведь должен тебе напомнить, что нужно заботиться о себе. Сколько раз доктор говорил, чтобы ты не перебарщивал с мясом? Если бы ты ел побольше овощей, был бы куда здоровее.

— Овощей… — пробурчал Мартин, похлопывая себя по животу. — Я вырос на мясе и картошке. Я к этому привык. И с этим уже ничего нельзя поделать.

Сара сдалась, грустно улыбнувшись Калебу. Единственное, что ей удавалось придумать, — это добавлять овощи в соус для спагетти или яблочное пюре в его любимый утренний омлет. Она также настояла, чтобы отец каждый день принимал витамины. Мартин Гриффин всегда был упрямцем, и Сара уже привыкла к этим сражениям.

Калеб закончил диктовать свой заказ по телефону и сообщил адрес. Пока они ждали еду, Сара, оставив мужчин в гостиной, отправилась на кухню вычищать плиту после неудачной попытки Мартина поиграть в повара.

Когда она вернулась в гостиную, ее отец и Калеб уже болтали и шутили, словно старые знакомые. Сара остановилась в дверях, наблюдая за мужчинами. Она уже и забыла, когда ее отец столько смеялся. Его лицо оживилось, глаза заблестели, смех был глубоким и искренним — таким, каким она не слышала его вот уже несколько лет.

Перед ней был ее отец, каким тот был, пока не умерла их мать и он весь не ушел в себя. Чего только Сара не делала — звонила его старым друзьям, настаивала, чтобы он ходил в книжный клуб, тянула его на просмотр каждого нового фильма, — ничего не помогало. До сегодняшнего дня. Та перемена, о которой она молила, наконец произошла.

Зазвенел входной звонок. Калеб настоял, чтобы он оплатил заказ, хотя Сара хотела сделать это сама.

— Это была моя идея, — сказал он, — значит, и платить должен я.

— Спасибо. Но вам все равно не стоило этого делать.

Он рассмеялся:

— Разве это не мой стиль?

— Что?..

— Заплатить за обед с красивой женщиной.

Красивой. Сара попыталась не обращать на это внимания. Сказала себе, что Калеб просто пошутил. Она была далека от его типа женщин и, кроме того, прекрасно знала, каким был он сам. В своих статьях она описывала его как «вечного холостяка», «неутомимого плейбоя», «наследника трона высокой моды».

Но мужчина, который находился сейчас у нее дома, который сумел снять напряжение между ней и ее отцом, рассмешил старика и заставил его улыбаться, казалось, совсем не подходил под это определение. Было ли это только притворством? Или же этот Калеб и был настоящим, который только прятался под маской донжуана?