Автостоянки Голливудского участка пока справлялись со своей задачей, учитывая то количество патрульных, служебных и частных автомобилей, которое должно было здесь парковаться, но если личный состав когда-нибудь увеличится до штатного расписания, придется строить отдельную стоянку. Однако Энди сомневалась, чтобы Управление полиции Лос-Анджелеса когда-нибудь выросло до полного штатного расписания. И с какой стати городу выделять деньги на строительство отдельной стоянки, если уличные копы постоянно жалуются на нехватку даже такого оборудования, как цифровые фотокамеры и батарейки для фонариков? У них никогда не оказывалось нужных приспособлений, если приходилось ломать двери. У них не было ничего, что можно было бы использовать в нужную минуту.

Энди Маккрей была измучена не только потому, что не спала со вчерашнего утра. Штатное расписание Голливудского отдела предусматривало пятьдесят детективов, но их работу выполняли (или пытались выполнить) менее половины этого количества, поэтому она испытывала хроническую усталость. Она медленно шла к заднему входу в участок, копаясь в сумочке в поисках ключей, но не смогла их найти и направилась через парадный вход — на Уилкокс-авеню.

Здание представляло собой типовую бетонную коробку с единственным украшением — потускневшим от времени кирпичным фасадом. В крохотных кабинетах ютились четыре сотни душ. В качестве складского помещения приходилось использовать даже одну из комнат для допросов.

По привычке Энди старалась не наступать на звезды, выложенные на тротуаре перед зданием. В других лос-анджелесских участках не было ничего подобного. Эти символы, вырезанные из мрамора, в точности напоминали звезды на голливудской Аллее Славы, однако имена на них не принадлежали кинозвездам. Это были семь звезд с именами офицеров, погибших при исполнении служебных обязанностей, и среди них — Роберт Дж. Коут, застреленный грабителем, Рассел Л. Кастер, убитый в венгерском ресторане взбесившимся посетителем, Чарлз Д. Хейм, погибший при задержании наркодельцов, и Йен Дж. Кэмпбелл, похищенный и убитый бандитами.

Мемориальная дощечка на стене гласила: «Тем, кто преградил путь беде».

Голливудский участок имел также уникальное внутреннее убранство. Здесь и там на стенах висели афиши полицейских — и не только полицейских — кинофильмов, действие которых разворачивалось в Лос-Анджелесе. Полицейский участок с киноафишами сразу давал понять приходящим, где они находятся.

В коридоре по пути к своему отделу Энди встретила молодых патрульных, направлявшихся к выходу. Хотя в патруле работали несколько пожилых копов, офицеры Голливудского участка были в основном молодыми, словно начальство в управлении рассматривало Голливуд как тренировочную базу, а возможно, так оно и было на самом деле.

Энди поприветствовала невысокая японка, которую, кажется, звали Мэг.

Высокий чернокожий офицер, имени которого она не знала, поздоровался более официально:

— Добрый день, детектив.

Сержант из полиции нравов попросил экипаж «6-Х-66» заглянуть в несколько видеомагазинов для взрослых, чтобы убедиться, что в комнатах, приспособленных для просмотра, не совершаются непристойные действия. По словам сержанта, пара голливудских патрульных, наносящих незапланированные визиты, весьма преуспела в деле выкуривания из видеосалонов похотливых жучков. Мэг Такаре, самой низкорослой полицейской в Голливудском участке, определили напарником в машине «6-Х-66» самого высокого патрульного, двадцатипятилетнего Бенни Брюстера из южного Лос-Анджелеса.

Как-то утром почти месяц назад Пророк после инструктажа обнаружил на автостоянке группу полицейских, покатывающихся со смеху над Мэг Такарой, которая, положив в багажник туго набитую походную сумку, не смогла его закрыть, потому что крышка багажника поднялась слишком высоко для ее маленького роста.

Походная сумка Мэг на колесиках была забита самыми разнообразными принадлежностями. Помимо шлема Мэг имела при себе электрошок, запасной газовый баллончик, ружье, стрелявшее пластиковой дробью, приставку к бортовому компьютеру, куртку, фонарик, резиновую дубинку с боковой рукояткой, а также обычную выдвижную стальную дубинку и настоящее, заряженное крупной дробью ружье, которое крепилось внутри машины. Она была такого маленького роста, что вынуждена была обойти машину, придерживая рукой крышку багажника, пока та не захлопнулась.

Пророк несколько секунд наблюдал за происходящим и услышал, как один из копов отпускал шутки вроде: «Смотрите, какая маленькая япошка! Какая малюсенькая япошка!»

Пророк тогда сказал шутнику:

— Бонелли, ее прапрадед владел рестораном в Маленьком Токио на Первой улице, когда твои родственники еще жрали чеснок в Палермо. Поэтому оставь свои этнические шуточки, ладно?

— Извините, сержант, — сказал Бонелли.

Когда копы стали расходиться по патрульным машинам, Пророк решил, что нужно кем-то уравновесить эту малышку. Поэтому на месяц прикрепил к ней Бенни Брюстера, чтобы посмотреть, как они уживутся. Пока все шло хорошо, за исключением того, что у Бенни Брюстера появлялась культурно обусловленная идиосинкразия на видеомагазины, когда дело касалось гомосексуального порно.

— Эти педики выводят меня из себя, — говорил он Мэг. — Некоторые бандюганы в Комптоне склеили бы ласты от стыда, если б видели то, что мы видим у себя в Голливуде, — так он объяснил свое неприятие.

Но Мэг ответила, что ей до лампочки, педики или не педики играют в порнушках: они все отвратительны. Один из ее бывших приятелей-полицейских пытался пару раз разжечь в ней пламя страсти в своей квартире, показывая после ужина порно, но она считала, что во втором акте всех этих порноисторий не происходило ничего, кроме выплескивания спермы в лицо девушке, а как это может кого-нибудь возбудить, было выше ее понимания.

Во всем остальном Бенни казался ей нормальным, преданным службе офицером, никогда не злоупотреблявшим полицейским жетоном, не обращавшимся грубо с задержанными — будь они педики или нет, — если они того не заслуживали. Поэтому Мэг не жаловалась. И ей было очень спокойно, когда стоявший рядом Бенни одним взглядом отшивал подонков, любивших подразнить копов маленького роста, особенно женщин.

Они встретили Дурачка с картофелиной в первом же порномагазине на Уэстерн-авеню — еще более грязном, чем большинство таких заведений, с несколькими кабинками, в которых парни могли смотреть видео и мастурбировать за закрытыми дверями. Но в этом была еще одна комната побольше — импровизированный кинозал с тремя рядами пластиковых стульев, широким экраном и качественным проектором, висящим под потолком.

Кинозал был отгорожен тяжелыми черными портьерами, и в нем не было никакого освещения, за исключением света от экрана. Предполагалось, что случающиеся время от времени визиты копов отбивали у зрителей охоту заниматься онанизмом на публике — будь то в одиночку или в тандеме, — пока они смотрели, как два или три, а то и пять парней трахали все, что появлялось перед ними, — на фоне песенок в стиле хип-хоп об изнасилованиях и содомии.

Бенни шел по проходу с видом человека, которому хочется поскорее закончить эту работу. Мэг двигалась по другому проходу и вдруг услышала: