М-дя, вот и позавтракал. Зашел, а там – картина маслом. «Завтрак аристократа» называется. Сидит тетя Вика, яичницу уплетает. Его, Петра, яичницу!

Оставалось только плюнуть мысленно, повернуться и пойти обедать в общий зал. Именно обедать – завтрак уже давно кончился, вставали здесь рано и завтракали соответственно тоже, так что, выходило, ранний обед было получить намного проще.

Впрочем, поел он неплохо. Что называется, вкусно, сытно и недорого, совсем как в какой-нибудь непрестижной забегаловке родного города. Там тоже так – продукты все равно одинаковыми автоматами синтезируются, стулья, что обычные пластиковые, что престижные деревянные, предназначены в первую очередь, чтобы на них сидеть, а разница в ценах, выходит, только за громкое имя ресторана. Здесь, похоже, царствовал тот же принцип накрутки цены в зависимости от престижности бренда. С учетом того, что престиж этот самому Петру был в общем-то по барабану, условия этого заведения и местная кухня были для него вполне приемлемыми.

На пиво, которое ему поставили за счет заведения, Петр посмотрел, как правоверный мусульманин на иудейские святыни. Кстати, интересно, кто они такие – иудеи? Мусульмане-то остались – одна из многих незначительных религий, таких как христианство или буддизм, осколки разнообразнейших течений, царивших на Земле перед началом космической экспансии и межпланетных войн, а вот от иудеев, как и от китайцев, прибалтов и многих других народов остались только поговорки и анекдоты с их участием. Ну что же, тоже своего рода память…

Угостив пивом какого-то местного безденежного завсегдатая (тот сидел в углу и жадно смотрел на эту кружку, а когда Петр благосклонно кивнул, моментально схватил ее, выхлебал почти литр в три глотка, только кадык дернулся, и впал в нирвану), курсант вернулся в комнату. Там практически ничего не изменилось – Виктория все так же сидела у стола и не издала ни звука при его появлении. Впрочем, в лишних звуках Петр и не нуждался – просто достал кошель, выудил из него пять золотых, добавил серебра и толкнул получившуюся кучку к девушке. Для него сейчас это было немного – он вчера, воспользовавшись случаем, узнал у стряпчего, где можно продать камешки, и намерен был обменять пару рубинов на звонкую монету. Все-таки в дороге обычные деньги предпочтительнее.

– Что это?

Надо же, а ведь она впервые с ним заговорила. До того, конечно, он неоднократно слышал ее голос, но каждый раз, даже обращаясь к нему, она ухитрялась сделать так, что разговор шел как бы через кого-то. Через графиню, например.

– Это тебе. Забирай и уматывай. На первое время тебе хватит, а дальше сама разберешься. Я тебе не нянька.

Фыркнула, встала и вышла, хлопнув дверью так, что казалось, косяк вылетит. Однако же деньги взяла, Петр даже не понял как – одним легким, практически незаметным движением смахнула их в карман, и все. Ну и замечательно – одной проблемой меньше.

Петр намерен был убраться из города как можно скорее. Хотелось бы уже сегодня, но надо было продать камень, прикупить снаряжение, запасы, лошадь… С учетом того, что позорно проспал, сегодня курсант выехать не успевал уже точно. Однако завтрашнее утро – крайний срок. Петр не хотел привлекать внимание, но, увы… Куча народу видела, как он стрелял из бластера по пиратам. Капитан промолчит, потому что умный, граф промолчит по той же причине, да и сам он мутный тип, так что язык без крайней нужды не распустит. Купец… Ну, купец просто побоится – внушение ему Петр сделал лично и напугал, похоже, до трясущихся поджилок. А вот матросы по пьяни как пить дать проболтаются. Конечно, им никто не поверит, но слухи пойдут, а где слухи – там и до спецслужб недалеко. Так что лучше сваливать по-быстрому. Даже, возможно, вечером, если получится.

Однако для начала стоило проверить, не началась ли слежка уже сейчас. Для этого Петр вначале прошелся по городу, старательно вспоминая и претворяя в жизнь то, чему его учили. Вроде бы никого не засек, хотя, конечно, с его дилетантским опытом только в шпионов играть. Заодно зашел к цирюльнику, укоротил отросшие волосы до приемлемой длины. Цирюльник все сокрушался, что такую красоту портить приходится… Ну, оно понятно – у местных в моде волосы длинные, почти до плеч, а попробуй повозись с такими в скафандре – живо налысо обреешься… Словом, некомфортно было курсанту, вот он и настоял на том, чтобы их обрезали.

К ювелиру Виноградов зашел уже после цирюльника. Тот, как и положено, попытался купить задешево – мол, и цвет не чистый, и огранка не та… А вот хрен вам, товарищ начальник. Виноградов торговался долго, азартно, ювелир – тоже, явно получая от этого удовольствие. В результате нашли компромисс и расстались, довольные друг другом.

Вот после ювелира Петр и понял, что за ним идут. Все правильно – зачем тащиться за человеком по городу, если точно знаешь, куда он придет? Ну стряпчий, ну скотина… При случае надо будет отплатить. Петр представил, как аккуратно сворачивает шею жирному уродцу, и на душе потеплело. Да, он это сделает, но не сейчас, когда любой сможет понять, кто и за что это сделал, а чуть позже, когда снова вернется в этот город. Если вернется, конечно, но тут уж всякое может быть.

Зажали его в переулке, как он и рассчитывал. Собственно, он специально туда свернул, чтобы спровоцировать своих преследователей на решительные действия и устранить эту проблему раз и навсегда. Ну и в принципе правильно рассчитал – стоило оказаться в достаточно укромном месте, как перед Петром выросли три столба мелкоуголовного вида, сзади материализовался четвертый, после чего Петру было достаточно вежливо предложено поделиться с сирыми и убогими. Причем дележ предлагался честный – вы нам всю наличность, меч, шмотки, а мы вам жизнь. Петр вздохнул и честно предупредил, что сейчас всех убьет, после чего, пока его собеседники весело зубоскалили, по-ковбойски выхватил бластер и выстрелил ровно четыре раза. Бластер, поставленный на минимальную мощность и узкий луч, оставил у всех четверых во лбу по маленькой дырочке с аккуратно припеченными краями, после чего курсанту оставалось только перешагнуть через бездыханные тела и спокойно пойти своей дорогой.

Остаток дня он потратил на то, чтобы закупить припасы в дорогу и средства передвижения. Ну, с припасами все было более или менее просто – Петру совершенно не хотелось заниматься подтверждением давным-давно сданного экзамена по выживанию. Он, конечно, мог бы продолжать идти, доедая концентраты, а потом перейти на подножный корм, но зачем? Проще закупить продовольствие в запас и не терять потом время и силы на всякие глупости вроде охоты.

С лошадьми было хуже – Петр в них не разбирался совершенно. К тому же, насколько он мог понять, местные породы сильно отличались от своих земных предков. Ничего удивительного – столько лет, изолированная популяция, окружающая среда иной планеты и прочая-прочая-прочая… Да и человек приложил к селекции свою тяжелую и не всегда умелую руку, поэтому местные лошади имели с земными не так уж и много общего и были способны поставить в тупик любого знатока.

Пришлось выкручиваться, призвав на помощь богатую фантазию. Петр походил вокруг загонов, понаблюдал, поговорил… В результате он стал счастливым обладателем трех лошадей, одной из которых, по идее, предстояло нести его, а двум другим – припасы. Выбрал, что называется, по большой цене – местные лишь цокали языками и завистливо смотрели вслед. По соседству приобрел также седло, сбрую и еще кучу необходимых вещей, о которых раньше не имел представления. Судя по хитрым ухмылкам продавцов, впарили ему много лишнего, но это сейчас курсанта не очень волновало – решил, что разберется по ходу пьесы. Все равно лошадей по первости предстояло вести в поводу – ездить Петр не умел совершенно. Вот если бы это был крейсер, орбитальный челнок или, на худой конец, штурмбот… Ладно, не боги горшки обжигают, и вряд ли лошадь сложнее.