Она должна сказать о ребенке. Утаив правду, она совершит страшную ошибку. Белинда никак не могла представить себя женой Алексея. Оказаться под изучающим взглядом странных раскосых глаз. Стать предметом разговоров в Париже. Алексей такой богатый, он так известен в своем мире. Но могла ли Белинда расстаться со своими мечтами? Она собиралась стать звездой.

— Не знаю, Алексей. Я не думала… — Она почувствовала, как он закрылся от нее. Лицо снова стало угрюмым. Если она откажет ему сейчас, если будет колебаться хоть одну лишнюю минуту, гордость никогда не позволит ему простить ее. У нее один-единственный шанс. — Да! — крикнула она и напряженно рассмеялась. — Да. Ну конечно да, Алексей. Я выйду за тебя замуж. Я хочу за тебя замуж.

Он посидел некоторое время неподвижно. Потом поднес руку Белинды к губам. Улыбаясь, коснулся ими пульсирующей жилки на внутренней стороне ее запястья. Она улыбнулась в ответ, стараясь не обращать внимания на бешено бьющееся сердце, на страх, который понесся по крови. Что она наделала?

Алексей заказал бутылку «Дом Периньон».

— За конец фантазий. — Он поднял бокал навстречу ее бокалу.

— За нас, Алексей, — нервно ответила Белинда.

С соседнего дивана долетел нежный смех Вероник Пек, похожий на звон серебряных колокольчиков.

К удивлению Белинды, вышло так, что их первая брачная ночь, как и полагается, случилась после свадьбы, то есть через две недели после встречи в «Поло Лонж». Они обвенчались во французском посольстве в Вашингтоне и сразу поехали в дом посла, который был отдан в их распоряжение на уик-энд в качестве свадебного подарка.

Выйдя из горячей пенистой ванны в посольском доме и вытираясь полотенцем цвета мускатного ореха, Белинда ощутила тревогу.

Она так и не набралась храбрости и не сказала Алексею о ребенке.

Она решила: если повезет, ребенок родится маленький, и Алексей поверит, что он его, только недоношенный. Даже если не поверит, то сразу разведется с ней, но у ребенка будет имя, а ей не придется жить с позорным клеймом матери-одиночки. Она вернется в Калифорнию и начнет все сначала, только уже с деньгами Алексея.

Белинда должна была признаться: несмотря ни на что, последние недели оказались просто замечательными. Алексей относился к ней как к королеве, каждый день предъявляя все новые доказательства своих чувств. Он не только завалил ее подарками, но и на редкость терпеливо относился к маленьким ошибкам, которые она совершала, входя в его мир. Казалось, она ничем не могла его рассердить. От этой мысли она ощущала прилив уверенности в себе.

Она посмотрела на коробку, обернутую серебристой бумагой, лежавшую в ванной комнате. В ней то, в чем он хочет увидеть ее сейчас. Белинда надеялась обнаружить там комплект с пеньюаром, черный, кружевной, как у Ким Новак. Но что бы ни было в коробке, это, наверное, стоит очень дорого, поскольку Алексей покупал лишь самое лучшее.

Сняв крышку, Белинда чуть не расплакалась от разочарования.

— Длинная белая хлопчатобумажная рубашка в облаке тонкой оберточной бумаги выглядела как детская ночнушка. И хотя ткань была замечательно тонкая, сама вещь оказалась ужасно простой: вырез под горлышко, немного кружев, а спереди ряд крошечных розовых бантиков, сохраняющих лиф скромно закрытым. Когда Белинда вынула рубашку из коробки, к ногам что-то упало. Наклонившись, она подняла подходящие к рубашке нежные хлопчатобумажные трусики, тоже с тонкой кружевной оборочкой на бедрах. Как это понимать? Неужели Алексей пытается сделать из нее дурочку? Но потом, вспомнив о его невероятной гордыне и о том, что он берет ее не девственницей, она смирилась.

Было за полночь. Занавески в спальне были опущены, комната, задрапированная бледно-зеленой парчой, застланная толстыми коврами цвета нефрита, отделанная полированным деревом, блестевшим в мягком свете, который проникал сквозь шелковые абажуры кремового цвета, выглядела элегантно, но как-то безжизненно. Может, это лишь потому, что Белинда невольно, не давая себе отчета, сравнивала эту со вкусом убранную комнату с кричащей безвкусицей испанского интерьера бунгало «Сада Аллаха»?

Алексей в бледно-золотистом халате стоял возле окна. Белинда подумала, что впервые видит его не в костюме. Алексей, с маленькими глазками и темными, редеющими волосами. На экране он мог бы играть только злодеев и никогда — героев. Правда, злодеев властных, хозяев целых империй, способных мановением руки изменять судьбы бесчисленного множества людей.

Он повернулся, посмотрел на Белинду, и она снова занервничала в обжигающей тишине комнаты.

— Рубашка не совсем такая, как я ожидала, — сказала она первое, что пришло в голову. Она хотела снять напряжение.

Лицо Алексея было замкнутым, непроницаемым, как всегда.

— У тебя губная помада, дорогая?

— Да. Что-то не так?

Он вынул из кармана халата носовой платок.

— Подойди сюда, к свету.

Она шла босиком по ковру и совершенно не к месту думала о кружевном пеньюаре, о паре черных атласных домашних туфелек без задников на высоких каблуках и с розочками на пальцах.

Алексей взял жену за подбородок и мягко стер с губ помаду белоснежным льняным платком.

— Никакой губной помады в спальне, дорогая. Ты и так хороша, без нее.

Отступив на шаг, он медленно оглядел ее. Взгляд его замер на ярко накрашенных ногтях.

— Сядь на кровать.

Белинда подчинилась.

Он подошел к комоду, взял косметичку, выложил из нее все, выбрал один пузырек и вернулся к Белинде. Опустившись на одно колено, он положил на другое ее правую ногу и принялся стирать лак носовым платком. Потом перешел к левой ноге. Закончив легонько куснул нежный свод стопы, а потом лизнул.

— Ты в трусиках, Белинда?

Она смущенно опустила глаза, уставившись на воротник его халата, и кивнула.

— Хорошо. Вот ты и моя жена, Белинда. Подойди ко мне.

Милая, робкая, неопытная, наверное, немного испуганная. Все правильно, так и должно быть.

Она кивнула, потому что и впрямь была испугана. Алексей обращался с ней как с совершенно невинной. Ласковые слова, девственная ночная рубашка, никакой косметики. Неужели он не понимает, что нельзя изменить того, что было? Разве может она вычеркнуть из своей жизни время, проведенное с Флинном? Воспоминание о ночи, когда Алексей напал на нее, словно червь, извивалось в мозгу, хотя Белинда изо всех сил пыталась уверить себя, что она сама держалась с ним глупо и дерзко. Тогда он просто погорячился из-за ревности к Флинну. Но теперь она жена Алексея, и он не обидит ее. Вдруг Белинда подумала: а не подозревает ли он, что и Флинн не был у нее первым?

Он подошел к кровати, протянул руку.

— Иди ко мне, дорогая. Я так долго ждал, когда мы сможем заняться любовью.