Российская Федерация,

Баренцево море – Североморск – Москва

Около месяца назад

Я уже обмолвился о безотказном механизме, обитающем в дальних закутках моего подсознания. С удивительной точностью он подсказывает о грядущих проблемах и опасностях, однако устройство и принцип действия сей штуковины до сих пор остаются для меня загадкой. Как правило, перед каким-то важным, рисковым событием меня охватывает беспричинное беспокойство, и начинает раскалываться затылочная область головы. Я не пью обезболивающих таблеток, не пытаюсь отвлечься или притупить волнение алкоголем, ибо знаю: это дает о себе знать механизм. Нужно просто спокойно посидеть, поразмыслить, проанализировать скорое будущее и найти слабое звено, которое может порваться от перенапряжения. Перед этой командировкой у меня не было возможности побыть наедине и предаться анализу – все делалось впопыхах, без подготовки. И вот результат…

С каждой секундой набирая скорость, судно скатывается в пропасть. Падение сопровождается скрежетом и страшными ударами о почти отвесный подводный склон.

Нас бросает из стороны в сторону, обдает то мутной водой, то запертым воздухом. И в этом аду мы продолжаем дергать проклятый рычаг запорного механизма…

Наконец, после очередного сокрушительного удара, наши тела одновременно грохаются о дверь и справляются с ее запором.

Свобода!

Подхватив погибших мужчин, мы быстро выкарабкиваемся из западни и, увернувшись от механизма траловой лебедки, зависли неподалеку от склона.

У нас нет ни фонарей, ни навигационной панели – все это унеслось в бездну вместе с погибшим траулером. Единственные оставшиеся в нашем распоряжении полезные штучки – наручные дайверские компьютеры. С их помощью можно определить глубину, время пребывания на различных глубинах, декомпрессионный алгоритм, температуру, направление и скорость всплытия.

Проводив взглядами траулер, мы устремляемся вверх…

Вскоре слышим встревоженный голос Жука:

– Скат, я – Ротонда! Как меня слышно? Скат, я – Ротонда, почему молчите?!

– Ротонда, я – Скат, – отвечаю, стараясь придать голосу спокойную уверенность. – Судно слетело в пропасть. Нашли два тела, приступили к подъему.

– Понял. На какой вы глубине?

– Судя по показанию компьютера – сто девяносто метров.

– Ого!.. Помощь нужна?

– Пока нет…

За несколько секунд беспорядочного падения судно пропахало по склону более сотни метров. Нам приходится осторожно, в течение минут двадцати, преодолевать эту дистанцию в обратном направлении. Нас окружает мрак, и только над головами манит глубоким фиолетовым цветом далекая поверхность. До нее еще предстоит добраться, и это внезапно становится проблемой. Ведь мы не рассчитывали оказаться на двухсотметровой глубине, не рассчитывали выгребать с нее, неся на себе груз в виде двух человеческих тел. На все это уходит драгоценная дыхательная смесь, запас которой на момент срыва судна в пропасть был и так невелик.

Угол склона пропасти постепенно уменьшается – значит, мы где-то рядом с краем и с тем местом, где, зацепившись винтом за скалу, висел траулер. Однако пока отыскать это место невозможно из-за недостатка света.

– Где же наша молодежь? – вертит Георгий головой в надежде увидеть желтые пятна фонарей.

Их действительно нигде нет.

Решаем подняться выше и периодически вызываем Рогова с Паниным.

Молчат.

– Ротонда, я – Скат, – зову Михаила.

– Скат, я – Ротонда, – мгновенно отвечает тот.

– Рогова с Паниным не слышал?

– Нет…

Их отсутствие и молчание начинает серьезно напрягать. Куда ребята могли запропаститься? Ведь они получили четкий приказ отойти на безопасное расстояние и ждать. Ждать, а не мотаться неизвестно где!

Поднимаемся выше. И вдруг замечаем светящуюся точку.

Наконец-то!

Подкорректировав курс, идем на сближение и вскоре находим лежащий на дне фонарь. Он слегка припорошен илом, однако желтоватый свет упрямо пробивается наружу.

«Что за черт? – кручу в руках фонарь. – А где его хозяин?!»

Приказываю Георгию оставаться на месте, передаю ему тело погибшего рыбака, а сам, вооружившись найденным фонарем, приступаю к поиску методом расходящейся спирали.

– Время, Женя! – предупреждает он вслед.

– Помню. Я быстро…

На первом же витке нахожу борозды, оставленные сползавшим в пропасть судном. Иду по-над следом, тщательно обследуя пространство по обе стороны.

А вот и то местечко, где траулер завалился на бок перед тем, как сорваться в бездну.

По памяти вспоминаю направление и безопасную дистанцию, на которую отослал двух новичков. Плыву туда и буквально через несколько метров нахожу первого из них.

– Рогов! – дергаю за руку лежащего на дне старлея. – Рогов, что с тобой?

Парень не отвечает. Более того, в первые же секунды осмотра тела понимаю: случилось страшное. Вероятно, заметив, что судно меняет положение, он рванул к нему и был придавлен тяжелым корпусом. Переломы конечностей, маска изнутри залита кровью…

– Георгий, одного нашел, – докладываю обстановку другу. – Не знаю, жив или нет. Надо срочно его поднимать.

– А второй?

– Сменю аппарат и пойду искать второго.

– Я с тобой!

– Наверху решим. Бери тела – возвращаемся…

На поверхность мы поднимаемся с максимально возможной скоростью – благо состав дыхательной смеси и электронное дозирование кислорода позволяют совершать подъем без выполнения декомпрессионных «площадок».

Описав обстановку Михаилу, я заранее предупреждаю о необходимости срочной медицинской помощи Рогову, не теряя надежды на благополучный исход…

И вот мы всплываем рядом с качающимся на волнах командирским катером. Матросы принимают тела и помогают нам взобраться на борт.

– Быстрее! – кричу мичману.

Тот дает полные обороты двигателю, и катер мчится к сторожевику. Он, слава богу, рядом.

Первым поднимаем на палубу Рогова, затем передаем тела рыбаков. Команда корабля работает слаженно, и, пока мы сами карабкаемся по штормтрапу, старлея уже транспортируют на носилках в сторону медблока.

Жук с Фурцевым расстегивают лямки наших ребризеров. Смеси в них практически нет.

– Что произошло, командир? – интересуется подробностями Миша.

– При обследовании внутренних помещений выпустили из кубрика большой пузырь воздуха. Этого хватило, чтобы нарушить хрупкое равновесие – траулер закувыркался вниз, – объясняю я.