хлеба. В кухне было натоплено, пахло едой и потрескивал камин, а за окном темнел холодный осенний вечер, в который не надо было выходить. Ведьмаки обсуждали поездку в деревню.

— Нужно взять телегу, в седельные сумки всё не поместится, — Весемир, прищурившись, изучал лист со списком покупок.

Взял перо и дописал ещё один пункт.

— А можно мне тоже поехать? — попросилась я. — Очень уж интересно посмотреть на мир снаружи.

— Это как Эскель решит, — ответил Весемир, — может, вдвоём вам и легче будет управиться.

— Я не против, — кивнул Эскель, — ненавижу делать покупки.

— И я ненавижу, — радостно поддержала я, — будем ненавидеть вместе.

— С такими купцами нам не продать всё ненужное так, чтобы хватило на всё нужное, — съязвил Ламберт.

— Поехали с нами, — предложил Эскель.

— Ну уж нет. У меня лодка негулянная, и причал к зиме надо построить.

Остаток дня мы посвятили сборам. Я постирала и развесила в комнате у камина одежду, сильно надеясь, что она успеет высохнуть до завтра. Нашла тёплый плотный плащ с капюшоном и вскоре была готова.

Вечер мы провели в зале у камина. Весемир разрешил сегодня отдохнуть и ничего больше не изучать, поэтому я подвинула к огню кресло, залезла в него с ногами и блаженно дремала, потягивая сидр, под тихие звуки негромкой беседы, постукивание шахматных фигур и шелест страниц.

Ежедневное преодоление, тренировки, работа так поглотили меня, что прошлая жизнь, мой отдел, сотрудники, и даже семья казались чем-то далёким и ненастоящим. Исподтишка наблюдая сквозь полуприкрытые веки за ведьмаками, которые приютили и приняли меня, я всё больше не понимала, кто я в действительности — та или эта. Разум достался мне в наследство от прошлой меня, но была ли я тут самостоятельным человеком или только слепком, проекцией той я, сидящей в кресле в другом мире? Всё более я ощущала себя отдельной личностью. Да, у нас с прошлой мной общие воспоминания и цели — нам нужно снять проклятие Филиппы, или мы умрём. Но имею ли я право жить здесь свою собственную жизнь? Ведь после снятия проклятия я исчезну, умру, развоплощусь. Новое тело утверждало, что да, имею. Разум же решил, что он страус, и всячески отлынивал от неудобных вопросов. Уж слишком хорошо и покойно было тут, у камина. Как дома.

***

Ещё до рассвета Эскель успел запрячь вороного Василька в телегу и побросал в неё мешки с товарами на продажу. Конь недовольно встряхивался, перебирал копытами и пятился — упряжь ему категорически не нравилась. Эскель обнял его за голову и нашёптывал что-то в подрагивающее ухо. Я отогнала некстати появившуюся мысль о том, что хотела бы быть на месте Василька. Конь несколько раз недовольно махнул чёрным хвостом и смирился.

Весемир поднял решётку ворот, Эскель повёл Василька под уздцы, я шла следом. Старый ведьмак помахал нам на прощание, и мы отправились в путь.

Телега охотно катилась под гору по сухой утрамбованной дороге. Я догнала Эскеля.

— А какое расстояние до деревни? И вообще, расскажи про неё, — попросила я.

— Вёрст семьдесят, думаю. Верхом мы бы управились за день, а на телеге доберёмся с ночёвкой. Скоро выйдем к Гвинлеху, который видно со стен Каэр Морхена. Истоки реки высоко в горах, здесь она набирает силу, мы пойдём вдоль неё. Потом Гвинлех спускается в Каэдвенскую равнину, и в Ард Каррайге, столице Каэдвена, он уже под сотню шагов шириной. А мы едем в деревню Износки.

— Износки?

— Ну, если точнее, Малые Износки. Большие лежат уже на выходе на равнину.

Василёк вдруг запрядал ушами и зафыркал. Эскель внимательно прислушался своим ведьмачьим слухом.

— Эндриагам не нравится, что кто-то заходит на их территорию. Можешь потренироваться, всё равно делать нечего. Только смажь меч маслом, там в телеге справа сумка.

Я боялась упасть в глазах ведьмака, поэтому без разговоров запрыгнула в телегу, нашла сумку с маслом от инсектоидов и смазала меч. Эскель остановил коня.

— А как мне их найти?

— Вон там, в десятке метров от телеги две особи.

Лихорадочно вспоминая, что знаю об эндриагах, я направилась в сторону, указанную Эскелем. Игни, к сожалению, я ещё не проходила, попробую Аард. Главный приём против этих чудовищ, похожих на бронированных лобстеров с повадками скорпионов, я помнила — следовало точно попасть мечом между пластинами панциря. А если удастся подсечь артерию на шее, то убить эндриагу получится с одного удара. Другое дело, что у них ещё есть мощные отравленные мандибулы, и они вряд ли позволят протыкать свои артерии без борьбы.

Я наложила защитный Квен и через пару секунд увидела самих эндриаг. Чудовищами, недовольными нашим вторжением, оказались эндриаги-воины, охраняющие территорию вокруг гнезда. Я атаковала без лишних разговоров, снесла ближайшей пару ног и воткнула меч в шею второй. К сожалению, я промазала, меч скользнул по панцирю впустую, и поэтому пришлось продолжать. Аардом я отбрасывала первую эндриагу и искала момент для атаки, попутно обновляя Квен, так как пару молниеносных ударов хвоста с ядовитым жалом я пропустила. В итоге, бедных членистоногих я уменьшала по фаланге, так и не сумев добраться до шеи, и только когда они уже не могли двигаться, оглушила каждую Аардом и добила.

Вернулась к Эскелю я вся в смущении и недовольная собой. Он посмеивался.

— Ничего, за два дня напрактикуешься.

Ниже по реке природа изменилась. Появилось больше лиственных деревьев, трава стала выше и гуще. Тут нам начали попадаться арахноморфы, похожие на переросших пауков-птицеедов. С ними было проще разделаться, так как у них не было такого мощного хитинового панциря, как у эндриаг, но взамен они ловко плевались липкими сгустками паутины. Вторую половину дня я провела в телеге, отрывая застывшую, как клей, паутину от одежды.

На ночлег Эскель выбрал место подальше от реки на сухом уступе. С одной стороны нас прикрывала отвесная стена, с другой склон уходил ступенями вниз. Коня ведьмак выпряг из телеги и завёл к нам наверх, телегу же оставили уступом ниже.

В университете я ходила с друзьями в пешие походы и очень любила этот момент — когда дневной маршрут пройден, хозяйственные дела сделаны, и можно просто сидеть и смотреть на блики пламени и переливающиеся угли. Мы с Эскелем погрели мясо, я насадила хлеб на прутик и поджаривала на костре. К ночи температура упала ниже ноля, жаром огня жгло лицо, а спина мёрзла от холода. Эскель вздохнул и сложил второй костёр, между которыми я и улеглась, завернувшись в одеяло. Сам ведьмак остался медитировать.

На следующий день Гвинлех катил свои воды плавно и