проходу ему не давала одно время. Ясно. Теперь мало того, что у меня в женихах числится наш донжуан недоделанный, так еще и отношения с гражданином деканом приплетут. Но что хуже — я же теперь от этого дурацкого дня рождения точно не отвяжусь. Если не пойду, то все поверят в мои отношения с Дюраном. И как после этого объяснять, с чего я у Мишки дома пропадаю или помогаю с учёбой?

«Блин, звезда натуральная! Жалко интернета тут нет, блогом бы обзавестись и миллионом подписчиков», — хмыкнула я про себя, и гордо вскинув голову, прошла к своему столу.

На самом деле от этих взглядов, которыми меня облили по дороге, хотелось бежать куда подальше. Но ребенка, то есть, драконёнка кормить надо, да и самой перекусить. Пока мы с дракошкой завтракали, пока добежали до аудитории — вошла я за секунду до удара колокола. Еле успела шлёпнуться на своё место. Мишка вопросительно приподнял бровь. Достала из рюкзака его задания, передала, и тут в аудиторию вошел он… Я опустила глаза, пытаясь слиться с партой и скамьей. Но, видимо, зря, ибо его низкое:

— Мадемуазель Орешкина! — подкинуло меня на ноги.

Только после этого я и отважилась взглянуть на профессора Дюрана. За воскресенье, которое я его не видела, куратор умудрился стать еще прекраснее. Бежевая рубашка, тёмно-синие брюки и горчичного цвета пиджак из мягкого твида с небрежно-закатанными до локтей рукавами. Волосы умопомрачительно-красиво собраны в хвост, а на лице идеальный результат посещения мужской парикмахерской.

— Возьмите с моего стола самостоятельные работы и раздайте остальным студентам. Господа, я хотел бы высказать вам своё неудовольствие. Ознакомьтесь с результатами и готовьтесь в четверг к повторной контрольной. Да, с авторами некоторых особенно интересных работ перед повторной контрольной я хочу пообщаться отдельно. Список получите через старосту группы, но, думаю, вы и сами догадаетесь.

Над аудиторией пронеслось еле слышное: «А-ах-х»… И всё. Никто в присутствии месье Дюрана не решался подкалывать меня, а уж тем более его. Особенно с учётом только что прозвучавших слов о контрольной. Любовные сплетни — сплетнями, а репутация — репутацией. И ещё что-то мне подсказывало, что с этой контрольной я окажусь «самой счастливой». Мало того что обязательно у доски мозг опять вынесет, так ещё про своё обещание по формулам погонять ни в жизнь не забудет… И этот Мишкин день рождения так некстати. Он ведь теперь из чувства вины от меня не отстанет. Выберешься в город в ресторан, всё, считай, вечер для учебы потерян. Особенно когда потом этого идиота домой волочь. А не выберешься — тот же день потратишь на залечивание синяков. И не знаю, что хуже.

Раздавая листы, краем глаза выхватывала выделенные красными чернилами замечания. Причём на редкость язвительные, ни разу не повторялись, но общий смысл у всех был: «Как писать не надо». И тут я прочитала пометку на листке с Мишкиной фамилией: «Единственная приличная работа. Очень подозрительно». У меня сразу же захолодело где-то внизу спины в районе копчика. Хорошо хоть про некую Елизавету Орешкину не упомянул. Например: «Почерк подозрительно смахивает на Лизонькин». Ну или как-то по-другому… Тьфу-ты, что за ерунда в голову лезет. То есть я хотела сказать на «почерк Елизаветы Орешкиной». Моя работа оказалась предпоследней: «Мысль работает в правильном направлении, но деталей не хватает. Учите формулы!»

Ох, дались ему эти формулы! Я разозлилась, и тут заметила, что последний листок был другой. Не очередная самостоятельная студента, а рисунок. Чёрно-белая полоса орнамента, похожая… На нашу защитную татуировку-браслет! У каждой свой неповторимый узор, точно отпечаток пальца, но при этом все они похожи и узнаваемы.

— Все работы раздали? — грозно поинтересовался профессор Дюран.

— Да, — сипло пискнула я, пряча рисунок внутри конспекта лекций.

Видимо схватила этот листок нечаянно, зацепила в стопке остальных. Интересно, зачем месье профессору понадобился рисунок чьей-то защитной татуировки? Надо будет обязательно разузнать, кому она принадлежит. Просто так такими вещами не интересуются, а любая странность никогда ничем хорошим для меня не кончалась — это я давно усвоила.

Профессор ходил возле доски и звучным, хорошо поставленным преподавательским голосом выводил:

— Упругими называют те магические деформации материалов, составляющих амулет, которые исчезают после снятия вызвавшего их воздействия со стороны мага. Это, как правило, весьма незначительные деформации каркаса потоков внутри материала, возникающие при напряжениях, не превышающих значения предела упругости. Константы упругости необходимо учитывать как при создании оболочки, так и при расчётах материалов для изготовления основы…

Как известно, любопытство сгубило кошку, а я не хуже. И потому, хотя и знала, что из-за этого придётся отрывать время от сна и у кого-то переписывать лекцию… Будущий создатель амулетов я — или нет? Защитный браслет, который потом превращается в татуировку, имеет два контура: общий и личный. Сейчас срисую на соседний листок свой собственный, потом сравню. То, что совпадёт — общий контур. Останется запомнить личный и внимательно смотреть по сторонам. Раз — и проблема решена! Дело оказалось достаточно сложным, провозилась я почти до конца лекции…

«Мамочки!»

На листке у Дюрана была изображена именно моя охранная татуировка! Стало душно, закружилась голова и задрожали коленки. Зачем ему рисунок моего амулета?! Я бросила внимательный взгляд на самозабвенно объясняющего новый материал преподавателя. Нет, спрашивать у него — полная глупость. Но и листок этот не верну. Осталось сообразить, что мне с ним делать?

— Мадемуазель Орешкина! Где вы летаете? Я уже третий раз называю вашу фамилию.

Меня подкинуло на ноги раньше, чем голова успела хоть что-то сообразить. Я с опаской взглянула в просветившие меня насквозь глаза преподавателя.

— У меня лист исчез со стола. Проверьте у себя. Возможно, зацепили с остальными работами.

Меня опалило вновь. Заметил! И как поступить? Нет, не отдам. Хоть какая-то улика будет, если… А что «если»?

— Орешкина, посмотрите в своих бумагах. Кроме вас к моему столу никто не подходил! — с нажимом произнес профессор.

Стараясь унять дрожавшие руки и коленки, я демонстративно поискала на парте, залезла в рюкзак — дракончик тихо, но радостно пискнул. Я округлила ему глаза и так же тихо шикнула на питомца: сиди смирно и не отсвечивай.

— Что вы там шипите, Орешкина?

А у нашего достопочтенного месье лектора каких-нибудь волшебных существ, случаем, в роду не было? Вон каким слухом обладает. Меня спасло зычное «бам-бам» колокола, возвестившее окончание лекции. Торопливо собрав вещи, я чуть ли не самая первая вылетела из аудитории.

***

Если бы не голодная зверушка в рюкзаке, я и в столовую бы не пошла. Какой, к чертям