с администраторами групп понятно, что они стремятся снять ответственность за возможные последствия «игры» с себя и групп и перенести ее на самих участников. То есть каждый администратор прекрасно понимал, что его группа «не настоящая», и не пытался присвоить себе такой статус. Возможно, это объясняется тем, что единственный человек, который заявил о том, что его группа была «настоящей» «группой смерти», был арестован, судим и приговорен к реальному сроку. Также такая группа может быть стратегией «спасения»:

«Многие пишут нам сообщения, мол, «я участвую в игре», но в принципе это толком не игра. Каждый человек решается на это, просто… Вот реально, чтобы пообщаться. Они общаются между собой, у них общие интересы, находятся даже, может быть, общие проблемы».

«Многие пишут: «Что будет, если я этого не сделаю?». Ничего не будет, мы не придем к тебе, не убьем тебя, ничего не напишем, ты можешь продолжать быть с нами и смотреть, что происходит в группе».

«[А если я попрошу помощи в самоубийстве, вы мне поможете?]

Мы спросим, какая у тебя проблема. И если проблема у тебя будет какая-то, какую мы может тебе помочь решить, мы поможем, мы расскажем, ну не знаю, психологически тебе поможем».

Из интервью с администратором группы

Однако такой «неопределенный» статус относительно групп, существования или несуществования игры позволяет поддерживать к ней интерес, продолжать поиски методом «освоения пространства».

Игра имеет, таким образом, несколько режимов и способов вовлечения в нее:

• Игра для общения и выражения своих суицидальных мыслей, игра по правилам.

• Игра для того, чтобы «спасти» тех, кто думает о суициде (иногда это игра на уровне администраторов групп), игра-спасение

• Игра для того, чтобы понять, где эта игра проходит и из чего она состоит, игра-расследование.

• Игра, чтобы попробовать «устоять» перед возможной манипуляцией сознанием, а также чтобы испытать страх, игра-испытание.

Внимание СМИ было привлечено, конечно же, к первому варианту игры. Вообще вся эта паника строилась на страхе того, что человека можно довести до самоубийства через игру, то есть фактически на предположении, что существуют силы, способные дистанционно взять под контроль мысли и поступки человека.

Крайне любопытно, что за время наблюдения за внутренними процессами «групп смерти» и исследования их участников характер игры в «Синих китов» поменялся. В начале исследования желающие (по разным причинам, описанным выше) сыграть в страшную суицидальную игру объединялись в группы, чтобы в ожидании игры (или же в игре в ожидание игры) обмениваться мыслями, проблемами, мемами и прочее, то есть по-обыкновенному социализируясь в Сети. Позже «игра» поменялась на прямой контакт с теми, кто называл себя «кураторами». Изменилась и коммуникация в группе. Теперь стало считаться, что в каждой группе есть свой «куратор», который в личных сообщениях выходит на связь с участниками, нужно только дождаться. И уже он будет давать задания.

Возможно, это произошло из-за затянувшегося ожидания «настоящей» игры, а также повышенного внимания СМИ к теме – именно из разных медиа широкой аудиторией была почерпнута конкретная информация о списке заданий (этим объясняется идентичность «заданий» от разных «кураторов»). Также возможно, что игра изменилась из-за разочарования в группах, так как они быстро набирали подписчиков и многие администраторы использовали эту популярность для размещения в группах рекламы.

Не дожидаясь, когда не понятные никому «кураторы» выйдут на связь, некоторые участники решили сами взять на себя их роль. Любой участник мог написать любому другому и представиться куратором. Доступность информации о правилах давала любому человеку примерить на себя роль куратора, а дополнительные ухищрения вроде называния IP собеседника (реального, который не очень сложно добыть, или выдуманного) позволяли увеличить свою убедительность.

Такая форма кристаллизовала стратегии «групп смерти»: при игре один на один можно было только действовать «всерьез», то есть выполнять задания куратора, или имитировать игру с целью разоблачения куратора либо игры. Играющий за куратора, конечно же, в любом случае имитировал игру. Антрополог Мария Волкова, которая и внедрялась в группы, подробно рассказала об этом в моем подкасте, выпуск называется «Добро пожаловать в группу смерти». По ее словам, каждый раз «куратор» оказывался школьником.

Имитация игры с последующим разоблачением «кураторов» стала популярным жанром среди видеоблогеров – это была уже инверсия игры, когда угрозы получал не «игрок», а сам «куратор».

При малейшем отклонении «игрока» от сценария игры «кураторы» немедленно выходили из роли и разоблачали себя.

Такой одиночный режим игры легче достигает цели всего этого мероприятия – напугать другого или же испытать страх самому. На сомнении «вдруг это сейчас на самом деле» держится игра, именно ради того, чтобы почувствовать ужас или внушить его другому, люди и вступали в нее.

Повышение агентности, то есть принятие собственных решений, ведущих к самостоятельным действиям участников при развитии моральной паники, кажется вполне логичной реакцией при ее эскалации. От наблюдения за развитием событий, когда ситуация становится все «хуже и хуже», легко принять решение действовать.

Однако после «посадок» и высказывания первых лиц паника сходит на нет, возмездие кураторам начинает казаться вполне реальным. Неизвестные силы, воздействующие на детей, оказывается, можно держать в узде, если найти инструменты сдерживания интернета, особенно влияния на него извне.

Моральная паника почти всегда – не что иное, как эффективный способ переноса вины за проблемы сообщества изнутри него наружу, на сверхмогущественного недоброжелателя. В такой ситуации можно испытать как сплочение сообщества, так и удовлетворение от любых действий, направленных против воображаемого противника.

Группы смерти были самой заметной и значительной, но лишь одной из многих моральных паник, которые эксплуатировали возложение вины за проблемы современных российских школьников на интернет. Другими такими паниками были слухи о том, что дети младшего школьного возраста могут воспользоваться инструкцией о том, как стать «феей Винкс», которая состоит в том, чтобы открыть газ в квартире, или что подростки начали играть в игру «беги или умри», когда нужно было пробежать через проезжую часть перед движущийся машиной. Все эти сюжеты распространялись через родительские групповые чаты в мессенджерах. Можно сказать, что они так сильны потому, что подпитывают друг друга и имеют сложившуюся традицию – так, еще до революции был слух о том, что существуют «колдовские ягоды» из муки, вызывающие у человека непреодолимое желание совершить самоубийство, причем обязательно посредством самосожжения[16].

Сами описания моральных паник раскрывают много информации о функционировании сообществ, о способах самоорганизации и регулировании целых областей общества. Так, «Синие киты» или «группы смерти» оказались тем явлением, которое открыло, что интернет-сообщества крайне сложно регулировать (когда различные органы, имеющие функции регулирования, санкционированные государством, вроде