Должно быть, подобные мысли возникли в голове у Томбасова, поэтому он шагнул вперед. Я — за ним.

— Здравствуй, Дана, — тихо и недобро проговорил бизнесмен.

— Добрый вечер, Олег Викторович.

— Парни тут отчудили. Следовательно, твоя задача — замять это дело. Никаких фотографий, информации. И готовимся к концерту в Твери. Перезапишите обращение к зрителям. Билеты продаются не так хорошо, как хотелось бы. Объявите о смене состава. Продумайте, как это сделать лучше.

Он задумался. Девушка-красавица в продолжение его речи просто пожирала меня глазами.

— Да, — вспомнил о моем существовании Олег Викторович. — Это Олеся Владимировна, руководитель проекта, ваша начальница.

— Что?

Блондинка издала такой восхитительный взвизг, что парней просто перекосило. Мы с Томбасовым, как существа менее нежные, просто поморщились.

— Согласуйте с ней завтра же программу развития группы, потому что все происходящее меня совершенно не устраивает.

— Но… как… Лева, как так? — Девица похлопала ресничками.

Я смотрела на этот балаган во все глаза. Ну, понятно, что у Левы бурный роман с ней. Это не жалко, но работать на благо проекта кто будет? Стоп. А с чего меня этот момент волнует? Я же собиралась увольняться. Забрать дочь и уехать. А о данной вокальной четверке узнавать разве что по телевизору. Которого, по счастью, у меня и нет.

— Я отвезу Олесю Владимировну. Завтра к десяти я жду вас на репетицию. Дана, вы с предложениями по рекламе. И наймите нормального оператора ребят снять. А то мне кажется, что мои камеры слежения как-то лучше с этим справляются, чем те «профессионалы», которых вы находите. Может, из них нарезку и сделаем?

Он кивнул мне, давая понять, что готов ехать. И мы пошли к машине. Между лопатками я чувствовала обжигающий взгляд блондинки. Хотелось просто упасть на землю — и поползав, обнаружить укрытие и в него и забуриться.

— Надо ее увольнять, — тихо проговорил Томбасов.

Больше мы не сказали ни слова. У меня разболелась голова: дождь будет к утру что ли? Олег Викторович посматривал на меня, шевелил губами, словно пытаясь подобрать слова, но вздыхал — не находил.

Я молчала, глядя на мелькающие дома, деревья вдоль дороги, мягко подсвеченные. Что мне делать? Упаковать чемодан, забрать дочь и кошку — и вернуться в свою спокойную размеренную жизнь? Доработать все-таки лето? И выбраться из финансовой ямы? Внести дополнительные условия в контракт?

Что?

И как отреагирует Машка, если я скажу, что мы уезжаем? Без объяснений. В ночи?

Не знаю.

Потом я решила, что утро вечера мудренее. И на этом успокоилась.

Кивнула господину Томбасову, который лично открыл передо мной дверь машины — забавно. Отрицательно покачала головой, когда он попытался мне что-то сказать.

Все завтра. Завтра.

К черту успокоительные.

Сильные наслаждаются депрессией

(С)С просторов

Сны. Сны. Сны.

Яркие, цветные.

— Привет! — улыбается мне муж. Полулежит на нашем диване, Даная эдакая. Радостная улыбка, рубашка в красную ковбойскую клетку — была у него такая на заре туманной юности. Терпеть ее не могла.

А я… стою на пороге комнаты — и глупо улыбаюсь. Понимаю, что надо кричать: «Убирайся! Что ты тут забыл?» Понимаю, что сейчас, прямо во сне, понесусь менять замок на двери, предварительно взяв в руки топор. А гляди ж! Стою — и улыбаюсь. Я же сплю. И мне хочется, чтобы все произошедшее за этот год оказалось дурным сном. И все в моей жизни было по-прежнему.

Или не хочется?

Меня просто начинает колотить, когда он поднимается — и подходит ко мне. И я внезапно осознаю, что это совершенно чужой, жуткий своей чуждостью человек. Он по-другому морщит лоб, по-другому растягивает губы в улыбке. И, главное, он подходит недопустимо близко. И пытается меня обнять.

Я какое-то время смотрю ему в глаза, пытаясь отыскать хоть какие-то черточки того, кого я любила, но… не нахожу. Лицо то же. Человек — нет. Безжалостно — нет.

И это настолько страшно. Настолько дико. Но тот, который во сне, этого совершенно не понимает. Склоняется надо мной, ниже. Ниже. Я упираюсь спиной в стену, отчего-то холодную, шершавую. Слышу шепот:

— Я соскучился.

Изо всей силы отталкиваю его и бегу прочь. Так и вываливаюсь из сна, задыхающаяся, как будто и правда удирала.

Посмотрела на часы. Половина шестого утра. Засада. Как же я хотела выспаться! Просто жаждала весь год. А тут — снова облом. Ладно, когда-нибудь. Получится. Вот точно. А пока вполне можно прогуляться на кухню, напиться кофе. Подумать.

Первое. Надо нарыть в Инете все, что связано с очаровательной Даной. Уж больно персонаж замысловатый. На благо кого она работает? Хотя не так. Понятно, что она работает лишь на благо себя, любимой, но как ее благо соотносится с группой «Крещендо». И что у нее с Сергеем?

Второе. Надо внимательно отсмотреть все рекламные ролики группы. Все, что в этот год… И в прошлый появлялось на просторах сети. И подумать.

Третье. Сегодняшняя репетиция…

Я поняла, что составляю план работы. И хорошо, если на сегодня, а не на несколько последующих недель. А то и до августа.

Я же хотела увольняться!

Ой. Ну вот трудоголикам-маниакам посвящается. Куда ж тут спать, как же тут сбегать, если работа не сделана, билеты не проданы, программа не готова, рекламы толковой нет, поют мимо, и вообще, столько интересного. Ну, хоть залезть в головы парням — на самом деле, взрослым мужикам, моим ровесникам, не говоря уже о Сергее, тот на десяточку постарше. Залезть, поковыряться и посмотреть — где у них кнопка. Где мозги. И как прелюбопытно они их используют. Если. Если используют. И если мозги.

А пока — кофе. Чудесный капучино. Будем считать, что именно он примирит меня с господином Томбасовым, который, если уж говорить правду, совершенно не виноват в моих личных загонах и несчастливой истории любви.

Я зашла на кухню — и обомлела. За столом, в компании огромной охапки белоснежных роскошных роз, сидел Олег Викторович собственной персоной и листал планшет.

— Доброе утро.

Он отложил гаджет и поднялся. Выглядел, кстати говоря, бизнесмен, отвратительно. Как будто он вчера, после того как отвез меня домой, вернулся в отделении полиции, попросился в обезьянник и провел там всю ночь в теплой компании нарушителей правопорядка. Буяня и время от времени получая от сотрудников органов педагогической дубинкой по ребрам.

— Доброе, — ответил он. И спросил: — Хотите кофе?

— Хочу, — ответила я и покосилась на розы.