— Вы пьяны, мистер Гейдж.

— Более чем.

— Еще нет и часа дня.

— Справедливое замечание. Но поскольку я еще не спал, вполне можно сказать, что пьян с ночи.

— Это ваше дело.

Нужно либо снова сесть, либо убираться отсюда. Поэтому она направилась к двери.

— Эй, Фифи.

Изабел поспешно обернулась и досадливо поморщилась.

— Дело в том… — Он поднял отполированный мраморный шар, стоявший рядом на каменном постаменте, и провел пальцем по гладкому боку. — Если не желаешь, чтобы мои фанаты заполонили всю округу, лучше держи рот на замке насчет моего пребывания здесь.

— Хотите — верьте, хотите — нет, но у меня есть дела поважнее, чем сплетничать.

— Постарайтесь, чтобы так было и впредь.

Он стиснул мраморный шар на случай, если до нее еще не дошло.

— Немного переигрываете, не так ли, мистер Гейдж?

Злоба мигом испарилась. Гейдж рассмеялся.

— Рад был встретиться, Фифи.

Она сумела дойти до двери, ни разу не споткнувшись, ни на что не налетев. И все же, не выдержав, оглянулась.

Он перебрасывал шар из одной руки в другую: великолепный Нерон, любующийся горящим Римом.

В боку закололо так, что по дороге к сельскому домику пришлось несколько раз останавливаться. Щебенка то и дело попадала в босоножки от Кейт Спейд, вероятно, последние, которые она вообще сможет себе позволить. Хорошо еще, что она не распустила перед ним нюни, но факт остается фактом: придется уезжать. Если она соберется сейчас, к четырем уже будет во Флоренции.

И дальше что?

Наконец показался дом. Облитый золотистым светом, он выглядел надежным, уютным и почему-то волшебным. Словом, тем местом, где может родиться новое видение жизни.

Изабел отвернулась и направилась по боковой тропинке в виноградник. Фиолетовые, налитые соком ягоды тяжелыми гроздьями свисали с лоз. Изабел сорвала одну и положила в рот. Она лопнула на языке, наполнив рот сладостью. Косточки оказались настолько крохотными, что она не потрудилась их выплюнуть.

Отломив маленькую гроздочку, она пошла дальше. Где ее кроссовки? Тяжелая глинистая почва впивалась, словно острые камешки, в тонкие подошвы босоножек. Но она будет думать только о том, что есть сейчас. О тосканском солнце над головой. О грозди спелого винограда в руке. О Лоренцо Гейдже на вилле Ангелов там, на вершине холма…

Господи, как же она легко себя выдала. Неужели никогда не забудет об этом?

Бегство не лучший способ оставить позади прошлое.

Упорство победило.

Она устала тосковать.

Она никогда не была трусихой.

Неужели сейчас позволит этому дегенерату, считающемуся кинозвездой, отнять у себя нечто драгоценное? Тем более что их встреча не имела для него никакого значения. Он явно невзлюбил ее и поэтому вряд ли придет сюда для дружеской беседы. А ей необходимо быть здесь. Внутренний голос твердил, что именно в этом месте она должна пожить. Только здесь она может найти и одиночество, и вдохновение, которое позволит ей понять, какой курс должна отныне принять ее жизнь.

И Изабел решилась. Она не боится Лоренцо Гейджа. И не допустит, чтобы кто-то вынудил ее уехать отсюда, пока она сама не захочет.

Рен отложил пистолет семнадцатого века, который вынул из витрины, чтобы получше рассмотреть, как раз перед тем, как сюда ворвалась Фифи. В ушах все еще звенел стук невысоких каблучков удалявшейся фурии. Обычно дьяволом считали его, но, если он не ошибся, мисс Фифи оставляла на своем пути отчетливый запашок серы.

Ухмыльнувшись, он закрыл дверцу витрины. Пистолет был настоящим шедевром оружейника, одним из бесчисленных сокровищ, собранных на вилле. Он унаследовал виллу два года назад, но сумел выбраться сюда только сейчас, впервые после смерти тети Филомены. Сначала Рен собирался продать поместье, но в детстве он раза три бывал здесь, и с тех пор у него сохранились самые теплые воспоминания. Ивдруг ему показалось нечестным продавать все, не осмотрев сначала дом. Телефонный разговор с экономкой и ее мужем произвел на него такое впечатление, что он решил подождать.

Он вышел на лоджию, взял со стола бутылку виски. Мисс Фифи не дала ему выпить как следует. Впрочем… ему понравилось изводить ее. Она была так напряжена, что буквально вибрировала, как натянутая струна, и все же ее посещение каким-то непонятным образом успокоило его. Странно.

Через одну из трех арок лоджии он прошел в сад и направился вдоль подстриженных кустов к плавательному бассейну, где опустился в шезлонг. Впитывая тишину, он думал об окружавших его людях: верной команде ассистентов, бизнес-менеджеров и телохранителей, которые иногда работали с ним по требованию студии. Множество знаменитостей окружали себя помощниками и прихлебателями, потому что все время нуждались в подтверждении своей славы. Другие, как он сам, делали это, чтобы облегчить жизнь. Помощники держали ополоумевших фанатов на расстоянии, что было, конечно, кстати, но обходилось недешево. Кроме того, очень немногие смели говорить правду в глаза человеку, который платит им жалованье, а лесть еще никого не доводила до добра.

Но мисс Фифи, похоже, вовсе не думала льстить, и от этого становилось как-то легче на душе.

Он отодвинул так и не открытую бутылку виски и улегся поудобнее. Глаза медленно закрылись. Гораздо легче…

Изабел отрезала ломтик выдержанного пекорино, любимого овечьего сыра тосканцев, купленного в городе. Пока она отсчитывала деньги продавщице, та сунула ей в руку крошечный горшочек с медом.

— Мы, тосканцы, едим его с медом, — объяснила она.

Изабел было трудно представить, как можно есть острый сыр с медом, но разве она не пыталась расширить свой кругозор?

Она разложила мед и сыр на керамической тарелке, добавила к натюрморту яблоко. Все, что она съела сегодня, — несколько ягод винограда, сорванных по пути домой, три часа назад. Встреча с Гейджем лишила ее аппетита. Может, пообедав, она почувствует себя лучше?

В комоде она обнаружила с полдюжины крахмальных салфеток, вынула одну, а остальные спрятала обратно. Она уже успела распаковать чемоданы и разложить в ванной туалетные принадлежности. И хотя еще не было четырех часов дня, открыла «Кьянти классико», тоже купленное в городе. Ей объяснили, что кьянти называется классическим только в том случае, если делалось из винограда, выращенного в долине Кьянти, в нескольких милях к востоку отсюда.

Она нашла в буфете стеклянные чаши, вытерла с одной водяное пятно, наполнила вином и отнесла все в сад.

Тонкие ароматы розмарина и сладкого базилика доносились до Изабел, пока она шла к старому столу, стоявшему в тени магнолии. Две из трех садовых кошек подошли поздороваться. Изабел уселась и посмотрела на древние холмы. Вспаханные поля, казавшиеся утром серовато-коричневыми, сейчас в свете позднего солнца превратились в лиловые. Какая красота!