— Но зачем ему помогать, зачем вмешиваться? Это не наше дело!..

— Зачем?.. — не найдясь с ответом, Такая снова бросил взгляд в сторону Наримасы.

Это возмездие. Заслуженное возмездие за его зверский поступок. Если подумать о мучениях, которые испытала Саюри — да разве можно отказать ей в праве на месть? Пускай убивает его прямо в нынешнем теле, чтоб он катился в ад, где ему и место! То, что он сделал… Такое не прощают. Он должен получить за всё сполна и отправиться в преисподнюю, и да здравствует справедливость!..

Казалось бы… Но, почему-то…

«Не так… — Такая сжал кулаки. — Наримаса… Ведь ты, на самом деле…»

— Саюри-и-и!

Даже окружённый со всех стороны черным пламенем, воплощением её ненависти, Наримаса твёрдо стоял на ногах. Невидимые лезвия рассекали его тело, брызгами летела во все стороны кровь, но Наримаса упорно отвечал ударом на удар… Вот только видно было, что Саюри намного превосходит его силой. Такая и Наоэ смотрели, затаив дыхание, не в силах что-либо предпринять.

С каждой новой атакой Наримасы сила Саюри только возрастала — со стороны могло даже показаться, будто он сам её провоцирует.

С каждой новой атакой Наримаса обращал к Саюри беззвучный крик:

«Убей меня, Саюри, уничтожь меня своей ненавистью! Вот для чего я приехал, вот зачем задержался на этом свете — всё ради тебя! Я переродился и обрел новую плоть только потому, что должен был испытать те же страдания — так режь меня, рви на части, заставь пройти через все муки ада, пока твоя душа до конца не насытится местью! Я не стану умолять о прощении, не надеюсь, что ты простишь — нет… Одолей меня силой! Выйди победительницей в этой схватке и исполни, наконец, свою заветную мечту: убей меня собственными руками!»

— Саюри!.. Я здесь, чтобы умереть от твоей руки!

Демоница захлебнулась воплем — то ли ярости, то ли дикого восторга — и набросилась на Наримасу с новой силой. Ветер свирепствовал над рекой, и столбы водяных смерчей один за другим закружились и потянулись в небо.

— Неслыханно… — прошептал стоявший неподалеку Райрэн, ошеломлённо оглядываясь вокруг. Увиденное настолько потрясло его, что он не посмел вмешаться — да и кто мог встать сейчас между Саюри и Наримасой, для которых весь остальной мир перестал существовать?..

Слова Наримасы эхом отдавались у Наоэ в ушах. Боль — чудовищная, почти до потери сознания, но ещё сильнее боли — мучительные судороги души… Наоэ чувствовал их, как свои собственные, и эти ощущения пригвоздили его к месту.

«… умереть от твоей руки…»

Фраза, произнесенная голосом Кагэторы, на секунду вспыхнула в мозгу. «Ты не ждёшь от меня мольбы о прощении…»

Наоэ показалось, что вот теперь он — наконец-то — понял.

Всякий мученик имеет право призвать к ответу своего мучителя, и этим жертва порабощает палача. Кагэтора специально позволил ему совершить грех, чтобы ещё сильнее привязать к себе… Неужели так оно всё и было?

«Любовь и чувство вины — ты приковал меня двумя цепями, как будто одной тебе было мало… Так кто же из нас больший себялюбец? Слова, которые ты хочешь услышать, жгут мне душу и тело раскалённым железом, но я готов повторить их хоть миллион раз, если это поможет мне завоевать тебя. Я буду выкрикивать эти слова в холодное, равнодушное небо, пока не сорву голос, и даже тогда не перестану, потому что ты мне этого не позволишь. Кричи! — велит мне твой надменный взгляд. — Кричи, если хочешь когда-нибудь получить желаемое! — и ненависть плещется в твоих зрачках, ненависть и ледяное, полное высокомерия знание. Ты — мой пёс. На тебе надет ошейник, а поводок — навсегда в моих руках. Будто стоит мне признать это и облечь в слова, как ты, сжалившись, кинешь мне кость — притупить голод… Поэтому я повторяю, снова и снова. Я кричу, я вою, пока внутри всё кипит от страсти… Всего одно слово. Люблю… люблю… люблю…»

Так больно, что легче сойти с ума!

Секунда — и где-то там, в неведомой вышине, чувства двоих сходятся в резонансе. «…только боль станет доказательством моей любви…»

— Чёрт!..

Между тем, поднятый Саюри ураган добрался до жилых кварталов. Черепица на крышах ходила ходуном, и деревья в садах скрипели и гнулись, грозя опрокинуться с корнем.

— Наоэ, защитный барьер!.. Чтобы никто не пострадал!

Наоэ мигом пришел в себя и обернулся — Такая уже огораживал окрестности по периметру. Наоэ принялся ему помогать, и вскоре все близлежащие постройки оказались по ту сторону энергетического щита. Но тут же стало ясно: барьер долго не продержится. Слишком мощная сила бушевала сейчас внутри.

— Зар-раза…

Сопротивляться ветру становилось всё труднее; Такая и Наоэ уже еле держались на ногах. Но с ураганом спорить бесполезно — он всё сравняет с землёй, это лишь вопрос времени…

— Кагэтора-сама!.. Это переходит всякие границы!.. Здесь слишком опасно!

— Значит, надо изгонять…

Вот и конец нейтралитету. Такая сложил пальцы в магический знак, готовясь отправить Саюри на тот свет, как вдруг — раз! — и земля вздыбилась под его ногами, словно рядом разорвался снаряд. Такая и Наоэ кое-как выдержали удар и в следующий миг уже напряженно вглядывались вперёд — туда, где за завесой пыли стоял, широко расставив ноги, Симозума Райсё. — У нас же был уговор, Уэсуги!

— Нет больше уговора! — звонко крикнул Такая в ответ. — Мы обещали оставаться в стороне, но только до тех пор, пока не будет угрозы для местных!

— А к чёрту вас и ваши условия! — и аура Райсё налилась энергией.

Райрэн, следивший до этого за поединком Саюри и Наримасы, наконец, заметил их и, охнув, закричал:

— Райсё, нет!.. Ещё не время!.. — но поздно; ещё одному поединку суждено было состояться здесь, посреди этой рукотворной бури.

— Наоэ! Держи барьер! Сможешь?

— Да! — и Наоэ, собрав все силы, сосредоточился на внешней защите; теперь ему предстояло поддерживать барьер за двоих. Такая приготовился встретить атаку Райсё, который, похоже, с самого начала не собирался отпускать их отсюда живыми, дожидаясь подходящего момента, чтобы затеять драку. И вот он уже мчится вперёд, на ходу выстреливая силой, будто бы ветер ему нипочем.

Один из шаров разорвался у самых ног. Такая выдержал удар и через секунду снова стоял прямо — энергия наполняла его до краев.

— Прочь с дороги!!

Всё потонуло в грохоте выворачиваемой земли, и Райсё отпрянул назад — а пальцы Такаи уже двигались, сплетая знак Бисямон-тэна. Но Райсё понял, что должно произойти и прежде, чем