— От этого тебе там лучше не станет, — возразил Хэмиш. — Мне вот в Брисбене не нравилось.

— А как ты думаешь, Энджи у нас хорошо?

Хэмиш нахмурился.

— Не знаю. Сначала я думал, ей здесь ужасно не понравится. Как маме. Но не похоже на то, — неохотно добавил он. И, мрачнея, закончил:

— По крайней мере пока.

— А почему — как маме, Хэмиш? — тихо спросил Тейлор.

— Она на нее похожа.

— Нет, совсем не похожа!

— Но она одевается как мама. И тоже красивая.

— На свете полным-полно красивых женщин, которые носят модные вещи. Но внутренне они все разные, — начал объяснять ему Тейлор, осознавая, как Энджи была права. — А разницы между ними ты не заметил?

— Может быть, — пробормотал мальчик.

— Ну должна же быть между ними разница, — сказал Тейлор.

— Ну, она не злится по любому поводу, — медленно начал мальчик. — И Джесси она любит. Не осаживает ее вечно, и все такое…

Как всегда позволяла себе Триш, мысленно добавил Тейлор. Его жена была непримиримой расисткой, несмотря на все ссоры с ним по этому поводу.

— И не выгоняет Уэйна из класса, как только тот немножко зашумит. — Хэмиш усмехнулся. — Так что он нормально все выполняет, старается. Чтобы от меня не отставать. И не отвлекается.

— Похоже на то, что Энджи большую работу с вами проделала.

— Да, похоже. — Он снова пожал плечами.

— И не суди о ней по твоей маме, Хэмиш. Это нечестно.

— Не буду, — неловко ответил мальчик.

— Что же такое делала твоя мама, что, по-твоему, может повторить Энджи? — мягко спросил Тейлор.

Тяжелый обвиняющий взгляд.

— Ты сам знаешь.

— Нет, не знаю.

— Она и тебя могла ударить. И кричала, и ругалась.

Я слышал.

Господи! Он и понятия не имел, что Хэмиш мог стать свидетелем их с Триш скандалов. Обычно это происходило за запертыми дверьми, когда ребенок должен был давно спать. Иногда, правда, бывали случайные срывы и при Хэмише, но Тейлор считал, что в основном ему удавалось держать сына на безопасном расстоянии от их взрослых скандалов. Значит, ему это так и не удалось. Получилось только хуже.

— Почему ты никогда не говорил мне об этом, Хэмиш?

— Ты же позволял ей так поступать с тобой. Ты бы все равно ничего не сделал, — угрюмо проговорил мальчик.

Это совсем не так! И все же, может быть, его сын изо всех сил старался не повторить ошибок отца?

Сердце Тейлора обливалось кровью при мысли о мальчике, который пытался вести себя как мужчина в очень непростых обстоятельствах.

— Значит, ты все видел и молчал? — тихо спросил Тейлор.

Хэмиш кивнул, в его глазах отражалась вся пережитая боль.

— Прости меня, сынок. Я не знал, что она так поступает и с тобой. Мужчина не должен бить женщину, но я бы настоял, чтобы она уехала отсюда в Брисбен, узнай я, что она бьет тебя.

— Она заставила бы меня поехать с ней! — воскликнул Хэмиш.

— Я не допустил бы этого, Хэмиш.

— Она говорила, что сделает так… и пыталась… в тот день, когда разбилась на самолете. — Его глаза наполнились слезами. — Она хотела забрать меня с собой, но я вырвался, убежал и спрятался так, что она меня не нашла. Она ругалась и кричала, что все равно заставит меня уехать с ней, потому что она моя мать.

— Нет!.. — вырвался у Тейлора стон.

— Хорошо, что она умерла! — с жаром воскликнул Хэмиш. — Я хотел, чтобы она уехала и больше никогда не возвращалась. Когда она улетела, я хотел, чтобы она… она улетела на другой край света и… и заблудилась там… и… — Он всхлипнул. Его лицо сморщилось, и Хэмиш заплакал.

Так вот что угнетало его сына все это время и не давало ему спокойно жить — страхи, страдания, неуверенность и незащищенность. Не колеблясь больше ни секунды, Тейлор обнял сына и усадил к себе на колени, ласково гладя по волосам, давая вылиться этому безудержному потоку слез, удерживаемых так долго.

— Все хорошо, сынок, — бормотал он. — Ты не виноват, ты чувствовал такое, когда с тобой ужасно обращались. И не ты виноват в ее смерти, Хэмиш. Так случилось. То же могло случиться и со мной. Или с Гэри. В тот день любой, кто полетел бы на этом самолете, разбился бы. Никто не знал о неполадках в моторе.

— Но мое желание исполнилось… — всхлипнул мальчик.

— Нет. Ты ведь желал, чтобы она просто улетела на другой край света. Ты не хотел, чтобы самолет разбился, — успокаивал его Тейлор. — Ты ведь не хотел, чтобы твоя мама на самом деле умерла. Ты просто мечтал, чтобы прекратилось все плохое, правда?

Хэмиш только кивнул.

— Ты рад, что все плохое кончилось, совсем. И тебе и мне очень грустно оттого, что кончилось это смертью мамы. Гораздо лучше было бы, если б она переменилась и все мы жили счастливо. Прости меня, сынок, что я не смог ничем тебе помочь. Я просто не знал, как…

Непримиримые противоречия. Что только он ни пытался сделать… на какие уступки и компромиссы ни шел… все было бесполезно. И в конце концов надежды не осталось.

— Ты ни в чем не виноват, Хэмиш. Мама злилась не на тебя. Она сама была глубоко несчастна. Ей необходима была помощь, которую мы не сумели ей дать.

Она не всегда была такой…

Что же помнит его сын? Сколько ему было лет, когда начались ссоры? Два года… три? Расспрашивать сейчас было нельзя. Скорее всего, самые сильные впечатления врезались в память Хэмиша, когда он был еще совсем маленьким.

— У нее иногда были нервные приступы, Хэмиш, попытался объяснить Тейлор, — когда все мысли и чувства в ее голове словно перепутывались и она не могла их контролировать. Но в душе она любила тебя. И ты в глубине души ее любил, я знаю. Ведь она была твоя мама — неважно, какая. И ты должен простить ее, потому что она не хотела так с тобой поступать, просто ничего не могла с этим поделать. И ей бы хотелось, чтобы ты вспоминал о ней только хорошее.

Попробуй, Хэмиш. Тебе самому станет легче.

Постепенно всхлипывания затихли. Хэмиш поднял заплаканное лицо от рубашки Тейлора, его глаза все еще просили утешения.

— А бабушка и дедушка могут забрать меня у тебя, папа?

Так вот почему он упорно отказывался от поездок в Брисбен после гибели Триш! Не только прошлое держало его в плену. Страх перед будущим оказался даже сильнее.

— Нет, Хэмиш, — твердо ответил Тейлор. — Это твой дом. Даже если я умру, это будет твой дом, и ты сможешь жить здесь с Тельмой и Лео и со всеми остальными, кто здесь живет. Это всегда будет твой дом, если ты того захочешь.