Тейлор неотрывно смотрел на нее. Его руки снова сжались в кулаки, видно было, как отчаянно он сдерживает себя. Энджи до боли захотелось прервать все это. Им могло быть так хорошо вместе. Она знала это.

Если бы только это было возможно.

— Я чувствую себя неловко оттого, что все выглядит так, будто… я пользуюсь своим преимуществом… то есть тем, что ты здесь как моя служащая, — с трудом выговорил он.

Внезапно Энджи все поняла. От радостного облегчения у нее подкосились колени. Он, как честный человек, не мог допустить ситуацию подчинения. Он хотел, чтобы ее выбор был свободным. И Энджи оставалось только убедить его, что ее поступки ни в коей мере не зависят от ее положения.

— Я сама принимаю решения, Тейлор, — тихо сказала она.

— Да. Да, конечно. — На его лице отразилось облегчение. Он слегка улыбнулся — виновато и в то же время радостно. — Так какое решение ты принимаешь, Энджи?

Не время кривить душой. Она взяла себя в руки.

Все у нее внутри сжалось… верить ему или поостеречься? Она стояла перед серьезным выбором.

— Я хочу тебя, — сказала она.

Это была правда, самая важная.

Его губы медленно разъехались в улыбке.

— Честность, — сказал он, рассмеялся и направился к ней. На его лице отразились нескрываемые облегчение и радость.

Все разумные мысли мгновенно покинули Энджи.

Она просто стояла и смотрела в глаза Тейлору, этому сильному мужчине, жителю степи, который казался ей лучше всех на свете — живым воплощением всех мечтаний и идеалов, которые она носила в душе. И больше всего на свете она хотела быть с ним.

Тейлор остановился перед ней, продолжая улыбаться. Протянув руку, ласково коснулся вьющегося локона над ухом.

— Ты необыкновенная женщина, Энджи Корделл, мягко сказал он со светящимися от желания глазами. — Поговорим об этом после ужина?

— Если хочешь, — хрипло ответила она. У нее пересохло в горле от нахлынувшей горячей волны желания.

— Хочу.

Эти негромкие слова вонзились прямо ей в сердце, заставив кровь живее бежать по жилам. Кончики его пальцев мягко прошлись вниз по ее шее с невыразимой чувственностью. Спустившись ниже, его ладонь скользнула под ее халатик, погладила нежную округлую грудь, большой палец дразняще ласкал ее напрягшийся и затвердевший сосок.

Энджи почти полностью отключилась от всего, ощущая лишь его прикосновения, ее глаза ни на секунду не отрывались от его глаз. Они словно делили между собой эти мгновения. Тишина начинала тихонько позванивать в их ушах. Казалось, что перед ними распахнулась дверь в нечто новое, незнакомое, желанное и, может быть, опасное. Это был их первый шаг вдвоем, он вел, она подчинялась, и дорога обещала им новые и новые дали, и что ждало их впереди сказать не мог никто, но о возвращении уже не могло быть и речи.

— Я хочу попробовать твой вкус, — глуховато сказал Тейлор. — Весь ужин я буду думать только о тебе.

И надеюсь, что ты будешь думать обо мне.

Он оторвался от нее и исчез за дверью.

А Энджи осталась одна, переодеваться к ужину.

— Энджи, вы не будете возражать, если я попрошу вас накрыть стол для кофе в телевизионной? Тельма поставила поднос на стол и, не дожидаясь ответа, обратила стальной взгляд на Тейлора. — Мне надо поговорить с тобой, Тейлор. Пойдем на кухню.

Требование, не допускающее компромиссов. Тельма явно была настроена решительно.

— Конечно! — отозвался Тейлор, чувствуя внутреннюю дрожь от предвкушения ночи с Энджи. Он поднялся из-за стола. Все последовали его примеру.

— Пудинг был грандиозный, Тельма! — одобрительно сказал Гэри.

— Да, — согласился Тейлор. — И бананы в карамели тоже.

— Очень жаль, что я не могла съесть побольше, неловко сказала Энджи, помогая собирать тарелки.

Тельма только фыркнула.

— Ваша фигура не оставляет в этом сомнений, — заметила она, переводя быстрый взгляд с Энджи на Тейлора и продолжая собирать тарелки. Кивнула племяннику и удалилась в направлении кухни.

— Я отнесу поднос, Энджи, — подскочил Гэри и схватил его, прежде чем она успела возразить. Улыбнулся ей широкой белозубой улыбкой, сглаживая неприятное впечатление от слов Тельмы.

Она улыбнулась в ответ:

— Спасибо, Гэри.

Гэри и Лео вышли в телевизионную. Тейлор слегка придержал Энджи за локоть. Почувствовал легкую дрожь ее руки и понял, что это нервное напряжение отбило у нее аппетит. Он чувствовал себя точно так же и ел сегодня через силу, совершенно не ощущая вкуса. Все его внимание сосредоточилось только на милом лице Энджи, на ее мягких, чувственных губах, золотисто-медовой коже, оранжевом платье, застегнутом на пуговицы, вызывавшие в его пальцах зудящее желание их расстегнуть.

Она подняла взгляд. Растолченное золото ее глаз светилось беззащитностью и обидой.

— Тельма меня не любит, Тейлор, — пробормотала она.

— Она не знает тебя, — ответил Тейлор.

— А ты? — с вызовом спросила она.

— Дай мне время. Я с Тельмой долго не задержусь.

Она вздохнула и невесело улыбнулась. Потом отвернулась и направилась в телевизионную — выполнять данное ей указание.

Тейлор смотрел ей вслед. Каскад светлых локонов, спускающийся на шею, соблазнительный изгиб спины, округлость бедер… До судорог трудно было заставить себя оторвать взгляд и мысли от ее волнующей женственности; но было в Энджи Корделл нечто большее, чем просто физическая притягательность, что не давало ему покоя. Ее вопрос — знает ли он ее заставил Тейлора задуматься о тех немногих фактах из ее жизни, которые были ему известны.

Однако теперь они не имели для него большого значения. Ему нравились ее образ мыслей, ее прямота в разговоре. С ней не надо было ходить вокруг да около. С ней легко было общаться. Ему нравилось, как она держала себя с Хэмишем и другими детьми.

Ему нравилась ненавязчивая целеустремленность, с которой она вошла в жизнь Джираланга, уважение, испытываемое ею ко всем его жителям. Личность этой женщины, приоткрывшаяся ему, восхищала его.

Он хочет эту женщину. Всю. Целиком.

Она тоже хочет его.

Но сначала надо закончить дела с Тельмой.

По пути на кухню он вспомнил, что собирался поговорить с Тельмой насчет ее отношения к Энджи. Сейчас самый подходящий момент. Пора заставить тетю убрать свое жало. Тейлор надеялся, что его разговор с Хэмишем даст положительные результаты и в отношении сына к Энджи. Жить в постоянной вражде Бог ведает как тяжело. Кому это знать лучше, чем ему?