– Думай о хорошем, – сказал я за минуту до тех слов.

– Я думаю о будущем, и когда-нибудь это произойдет, – процедила Алиса сквозь зубы, избегая моих глаз. – Они доберутся до нас.

Последние несколько дней она выглядела странной: переломала оставшиеся сигареты в последней пачке мира и отправила экспрессом по крови оставшийся виски, формулы которого никто из нас не знал.

Несчастный мир осиротел опять.

Диалоги наши казались рваными, почти бессвязными, что стало причиной моего беспокойства, так как темы обсуждения обычно находились легко. Я старался не перечить ей, видя зловещее спокойствие, что в болезненных объятиях с возбуждением играло в странные игры с большими взглядами моей маленькой девочки, ее кривыми сегодня улыбками, словно чужими сарказмом и яростью.

– Мы найдем место, где они нас не достанут, – еще чуть раньше произнес я, пытаясь участвовать в общих психических декорациях.

– Тогда они вызовут камертон и разрушат это место. А даже если бы и так, – с вызовом выпалила Алиса, пристально глядя мне в переносицу, – то как бы высоко ни было то место, вскоре они смогут встать друг на друга, чтобы добраться до нас.

Последняя малость ржавого виски впорхнула в замечательный мир моей женщины, расширяя непослушные зрачки и встряхивая сложную систему ее внутренних ценностей.

Я с усилием уронил тяжелый бритвенный прут на тонкую часть техноулитки, с удовлетворением перерубив ее особенно ритмичную часть, после чего странная сущность под хрип собственных шестеренок вдруг замерла..

– Они вырастут и придут за нами, – объяснил я изумленному взгляду Алисы, что смотрела на меня, словно впервые видела. – Ты же понимаешь! – Мое оружие зависло над мультипликационным телом новорожденного будущего зверя.

– Ну и пусть, от этого их все равно не станет меньше… – запальчиво парировала она еще раньше, точно не понимала вообще и закрыла собой беспомощное существо. – Когда-нибудь их станет так много, что они смогут одолеть нас множественностью.

Тяжеловесное противоречие заставило мою голову закружиться, я не нашел что ответить. А после сказал то, что сказал, и в чем было больше риторики, но не из-за отсутствия плана и веры, а из-за замкнутости диалога.

– Не надо, – с глухой уверенностью процедила Алиса в самом начале. – Они маленькие…

Мы долго смотрели в глаза друг другу, пытаясь найти точки соприкосновения, после чего, пожав плечами, я отошел в сторону, взгромоздив прут на плечи.

– Мы сильнее, чем ты думаешь, – пережевывая в голове тот самый странный разговор, сказал я, пытаясь направить беседу в менее категоричные воды, а кроме того, донести до Алисы чувство защищенности, внезапно и непонятно утраченное. – Даже сильнее, чем ты можешь себе представить. – В тот момент щенок укусил Алису за палец, глаза ее густо наполнились слезами, но рот не издал ни звука. – Помнишь место, где мы были несколько дней, когда был город, когда я разбил зеркало в ванной? – Я сделал вид, что не заметил этого. – Помнишь? – Разочарованная моя женщина отошла от щенка и села на гладкую полоску бетонного пляжа.

– Да… – отрешенно подтвердила Алиса. – Помню что-то такое…

– Там я общался с кем-то… – Голос мой дрогнул, я пытался подобрать слова. – Или чем-то. Там было существо, оно напоминало большое насекомое. Богомола или медведку. – Мне показалось смешным то, что произносили мои губы, и я улыбнулся. – Помнишь наше удивление, когда мы перестали есть и пить… А потом спать… И как легко мне было управляться с прутом, когда на нас нападали. Так вот, это нечто… Оно много чего рассказало, про что я не говорил тебе, потому что… – Лицо Алисы потемнело, цвет глаз ее стал непроглядно-черным. – …Это требовалось осмыслить… Оно сказало, что, чем меньше людей остается на Земле, тем сильнее становятся те, кто выжил. А еще растения… – Мне снова показалось забавным то, что я говорил. – В общем, к тому времени, когда псы смогут встать друг на друга и достать нас, мы будем почти богами. Нас будет очень непросто убить.

Губы Алисы зашевелились, но слова прозвучали почти через минуту, и это оказались не те слова, которые я ждал.

– Ты сумасшедший, я всегда это знала, – холодным голосом резюмировала моя женщина. – Я еще тогда это поняла, когда ты убил того, с кем я была, и увел меня, чтобы триста лет водить по пустыне.

Когда разум мой убедился, что слух его не обманывает, нервная система вскипела до критической точки и запустила по телу адреналиновый рой, что отсек возможности рассуждать, созидать и прочие полезные функции, заполнив образовавшиеся пустоты раскаленным добела́ гневом. Я полоснул взглядом по недоброму лицу Алисы, губы мои исчезли, а ноздри распахнулись, ошпаренные яростью. Я слышал уже эту интерпретацию старой истории, однако никогда она не звучала столь серьезно. Меня охватил страх: как выяснилось, моя женщина в нее верила. Стало осязаемо до того шага, за которым неутомимым огнем полыхает кудесница-ненависть, готовая спалить любые, самые современные мосты и сожрать все, после чего успокоиться и, погибая, оставить место любовной искре, способной медленно, но опять затеять предсказуемый ласковый треск суховатых эмоций.

– Все было именно так, да? – переспросил я очень тихо, но она услышала, так как глаза ее прояснились и стало можно разглядеть их цвет. Алиса не ответила, уводя лицо в сторону и демонстрируя славный профиль. Что-то чужое открылось мне в любимой внешности, чертах, и начало казаться, что в душу прокрался кто-то другой, одетый в те же одежды, с тем же оттенком кожи… Очень похожий, но чужой. Ледяными мыслями я хлестал отварное мясо нашего союза, объем совместно накопленного багажа, иначе открывал многочисленные общие двери.

Ненависть зародилась из самой любви, в нее же потом, утомившись, ушла.

Я медленно зашел за спину Алисы и отдалился метров на десять.

На моем пути обнаружился первый камень за все это расстояние, он оказался соблазнительно увесист и пришелся точно по размеру пальцев. Медленно, с расстановкой я опустился на колени, держа булыжник перед собой и разглядывая.

Затем рука раскрылась в резком движении, ионизатор жалобно хрустнул, запустив множество ветвистых трещинок, следующий удар проломил его, мне достался ощутимый лязг в скулу. Схватившись за края пролома обеими руками, я разорвал прибор на куски, высвободив дымящуюся голову из длительного плена сферы. Еще один рывок привел к смерти кожаного воротника. Это меня успокоило, таинственная уверенность отхлынула от рассудка и разлилась по телу, когда я двинулся обратно к Алисе.

Бескрайний океан кислорода ворвался в мой внутренний мир, распахнув что-то объемное в груди, словно парус. Вдох – и я подпрыгнул, точно собравшийся взлететь дирижабль.

Алиса с ужасом смотрела на меня, дрожа на тонких ногах. Она что-то хотела сказать, но забыла, каким образом это делается.

– Зачем?! – выдавила она не своим голосом.

– Я докажу, – расслабленно произнес я, приближаясь и прислушиваясь к легкому опьянению, что народилось в космосе клеток, превратив кровь в вату и замедлив все в разы.